Замполит Александр Котенков как символ нового русского парламентаризма
Оригинал
этого материала
© "Профиль",
01.07.2002, Коллаж: "Вести.Ру"
Государево око
Выполнявший некогда самые щекотливые поручения президента Ельцина, Александр Котенков с приходом в Кремль новой власти стал своеобразным символом российского парламентаризма.
Замполит
Александр Алексеевич Котенков родился 23 сентября 1952 года в Краснодарском крае в семье рабочего. После окончания школы он поступил в Ростовский институт сельскохозяйственного машиностроения, где учился на факультете горячей обработки металлов. Однако скоро понял, что ошибся с выбором профессии. Гораздо больше его привлекали занятия на военной кафедре, готовившей танкистов. После окончания в 1974 году института его должны были призвать на два года в армию, и, в отличие от большинства однокурсников, Котенков ждал призыва с нетерпением. Он рассчитывал, что за время срочной службы сумеет осмотреться и решить, связывать ли ему свою жизнь с вооруженными силами.
Но тут, как назло, отменили призыв выпускников военных кафедр. Котенкову пришлось устроиться инженером-технологом на ростовский завод "Рубин", в то время одно из самых престижных предприятий ВПК в регионе. Работа ему не нравилась, и через полгода он решился вновь подать рапорт о призыве в армию, который был удовлетворен.
Будущий представитель президента в Госдуме пришел в армию лейтенантом. Около трех лет он командовал танковым взводом. Тогда, видимо, и проявилась впервые его способность просто и доходчиво объяснять личному составу, что именно имело в виду вышестоящее начальство. Вскоре на Котенкова обратили внимание в парткоме части, где он служил. Молодому командиру взвода, незадолго до того вступившему в партию, посоветовали не зарывать свой талант в землю. И порекомендовали командованию перевести его на политическую работу.
В должности замполита сперва танкового батальона, а затем полка Котенкову пришлось изведать все прелести гарнизонной жизни. Через пять лет его перевели с повышением в должности на Северный Кавказ, однако и там толком обжиться не дали: через четыре года вновь пришлось ехать на другой конец страны, на Дальний Восток. В 1988 году Александр Котенков был назначен начальником политотдела Биробиджанского гарнизона в Еврейской автономной области. К этому времени он успел получить еще одно высшее образование, закончив с отличием заочный факультет главной кузницы политических кадров Советской армии -- Военно-политической академии имени Ленина. Позже Александр Котенков обзавелся и дипломом о третьем высшем образовании, закончив в 1993 году юридический факультет того же учебного заведения.
Надо сказать, что замполит Александр Котенков значительно отличался от многих своих коллег. Он числился в вольнодумцах. И на встречах с личным составом не стеснялся открыто высказывать свое -- не во всем совпадавшее с генеральной линией -- мнение о происходящем в стране.
Скорее всего, в Биробиджане Александру Алексеевичу и предстояло дослужиться до пенсии. Котенков был уже полковником, и дальнейший рост по службе не предвиделся. Однако подошло время выборов народных депутатов РСФСР. Вольнодумец и демократ Котенков в 1990 году был избран сначала на съезд, а затем и в Верховный Совет.
В качестве народного депутата Котенков не сделал себе громкого имени. Но зато за время работы в комитете по законодательству он обзавелся рядом полезных знакомств, одно из которых ключевым образом повлияло на его дальнейшую судьбу. За год до его избрания в Верховный Совет к работе комитета в качестве общественного советника был привлечен молодой завлаб из МГУ Сергей Шахрай, которому поручили разработать электронную систему голосования. Шахрай в 1990 году сам стал депутатом и занял пост главы этого комитета.
Тень правой руки
Котенков, быстро превратившийся в ближайшего соратника Шахрая, сумел попасть на правильную "политическую электричку". Дальнейший карьерный подъем председателя комитета по законодательству привел к автоматическому возвышению и бывшего замполита. Шахрай прочно занял место правой руки Ельцина. Вскоре после провала августовского путча он был назначен советником президента по правовым вопросам, принимал непосредственное участие в подготовке Беловежских соглашений, а в день денонсации союзного договора, юридически закрепившей распад СССР, он был назначен вице-премьером. Котенков следовал за ним. И даже из компартии оба вышли в один день -- 20 августа 1991 года.
В январе 1992-го Шахрай предложил Котенкову занять пост своего заместителя в созданном месяцем раньше Государственном правовом управлении (ГПУ). По степени влияния ГПУ было настоящим суперведомством и могло поспорить и с администрацией президента, и с парламентом, и с правительством. Именно здесь создавались тексты всех президентских указов, которые затем, минуя посредников, попадали на стол к Ельцину. Кроме того, в соответствии с законами аппаратной борьбы Шахрай озаботился тем, чтобы ГПУ дублировала ряд ключевых подразделений Минюста, а также переподчинил себе ряд важнейших отделов президентской администрации, ведавших, в частности, обороной и правоохранительными органами. Таким образом, Шахрай был больше чем просто правой рукой Ельцина. Он был правой рукой, которая писала указы.
Неудивительно, что возникновение этого аппаратного "монстра" привело к конфликту между Шахраем, президентской администрацией и Минюстом. В конце концов Шахрая "съели", и в мае 1992 года он ушел в отставку. Оставив в качестве наследника Котенкова.
Однако, как это часто случалось в новейшей истории России, ГПУ оказалось ведомством, созданным под одного-единственного человека. После ухода Шахрая полномочия управления были сильно урезаны и должность, доставшаяся Александру Котенкову в наследство, оказалась не слишком привлекательной. Кроме того, враги также были унаследованы. Глава президентской администрации Юрий Петров, недовольный усилением Шахрая, долгое время не желал признавать Котенкова легитимным главой ГПУ, требуя утверждения его на эту должность самим Ельциным.
Хотя Александр Котенков формально занимал самостоятельную должность, фактически он оставался протеже Шахрая. И осенью 1992 года он вновь потребовался патрону. В октябре этого года в Пригородном районе Северной Осетии разразился первый в России серьезный межэтнический конфликт между ингушами и осетинами. Поскольку ситуация, несмотря на введение в республике режима чрезвычайного положения, грозила выйти из-под контроля федерального центра, президент на пост главы временной администрации в зоне ЧП пригласил Шахрая, которого считал главным экспертом по национальной политике. А тот предложил кандидатуру Котенкова на должность своего заместителя.
Осетино-ингушский конфликт вскоре был переведен в тлеющую стадию. Но зато на горизонте появилась новая угроза -- чеченская. На посту заместителя главы временной администрации Котенков оказался в эпицентре этого кризиса.
К тому времени федеральный центр окончательно утратил контроль над ситуацией в Чечне. Никакой внятной политики по отношению к Дудаеву Москва тогда не проводила и действовала по принципу Скарлетт О'Хара из "Унесенных ветром", предпочитая "подумать об этом завтра".
На тот момент в окружении Ельцина сложилось относительное равновесие между сторонниками мирного разрешения конфликта и теми, кто настаивал на применении силы для восстановления власти Москвы. После того, как в Осетии был объявлен режим чрезвычайного положения, возник соблазн использовать введенные в республику войска для свержения режима Дудаева. В конце ноября федеральные войска выдвинулись на границу с Чечней. В ответ Дудаев сам объявил военное положение и начал мобилизацию.
Тем не менее осенью 1992 года чеченская война так и не началась. Ельцин в последний момент решил не рисковать (как говорят, под сильным давлением Гайдара) и в очередной раз пошел на переговоры, вести которые поручил Сергею Шахраю.
Ведущий эксперт по национальным вопросам предпочел самое политически невыигрышное мероприятие в рамках этих переговорах переложить на Котенкова. 15 ноября Котенков и вице-премьер дудаевского правительства Яраги Мамадаев подписали протокол, согласно которому федеральные войска и чеченские вооруженные отряды отводились от административной границы Чечни.
Борец с коррупцией
Вернулся с Кавказа Александр Котенков только в апреле 1993-го. И с ходу включился в работу достопамятной Межведомственной комиссии по борьбе с коррупцией. Борьба с коррупцией сразу же превратилась в борьбу с вице-президентом Руцким.
Это сейчас обвинения в коррупции в качестве оружия политической и аппаратной борьбы выглядят банальностью, простительной разве что генпрокурору или председателю Счетной палаты. За последние десять лет избиратели успели привыкнуть к тому, что многочисленные кампании по борьбе с казнокрадами являются либо пиаром, либо средством сведения счетов. Однако тогда, в 1993-м, все было еще свежо и эффектно.
Ключевым направлением работы комиссии было расследование деятельности ряда фирм, в причастности к которым подозревали Руцкого, и прежде всего его счета в швейцарском банке "Индосуэц". И Котенкову в этом деле отводилась одна из ведущих ролей.
Одним из основных свидетелей должен был стать не нуждающийся в представлении Дмитрий Якубовский. Щекотливость ситуации заключалась в том, что в Россию Якубовский приехать не мог, поскольку имелся ордер на его арест и он должен был бы отправиться в СИЗО сразу после прохождения в аэропорту паспортного контроля. Президент поручил Котенкову обеспечить Якубовскому безопасный въезд и выезд из страны, с чем тот успешно справился. В июле 1993 года он, опередив сотрудников правоохранительных органов, встретил Якубовского в Шереметьеве, а затем, в лучших традициях шпионских детективов, организовал его выезд в Канаду через Армению, Саудовскую Аравию и Швейцарию.
Впрочем, все его старания оказались напрасными. Хлестаковские наклонности "генерала Димы" были общеизвестны, а полученный от него компромат на вице-президента, который должен был стать козырной картой обвинения, оказался сомнительного качества. К тому же Руцкой решил бить врага его же оружием и пообещал публике свои знаменитые "11 чемоданов компромата". В итоге вся эта борьба с коррупцией населению очень быстро надоела, а всего через пару месяцев противостояние Ельцина с Руцким и ВС закончилось стрельбой из танков по Белому дому. Дело же, заведенное на Руцкого, развалилось и было прекращено уже весной 1994 года. В нем просто отпала необходимость, поскольку бывший вице-президент к тому времени и так уже находился в Лефортове и никакой опасности для Ельцина не представлял.
Многим тогда казалось, что дело о счетах Руцкого должно поставить крест на карьере главы Главного правового управления. И действительно, в декабре 1993 года Котенкова уволили с занимаемой должности без объяснения причин. Сам он утверждает, что в отставке были виноваты недоброжелатели из администрации президента.
Но неоценимая услуга по доставке Якубовского не была забыта. Уже в феврале следующего года Виктор Черномырдин пригласил Котенкова в правительство на пост заместителя министра по делам национальностей и региональной политике.
Зеркало русского парламентаризма
К этому моменту Александр Котенков стал уже куда более самостоятельной политической фигурой. Влияние и вес Шахрая сходили на нет, в то время как его протеже доказывал свою лояльность и исполнительность в ходе борьбы с Руцким. На должности замминистра по делам национальностей Котенков приложил немало усилий к оправданию действий российского руководства во время первой чеченской войны. Именно он стал активно развивать тему "подкупа прессы" Дудаевым.
Верность была оценена по достоинству. Вскоре Котенков был привлечен к работе на одном из самых проблемных направлений -- в парламенте. Сначала он стал одним из чиновников представительства президента в Федеральном Собрании, а в феврале 1996 года был назначен на новую в системе государственного аппарата России должность -- полномочного представителя президента в Государственной думе.
Назначение, помимо всего прочего, свидетельствовало о высоком доверии. Надвигались президентские выборы, и для Ельцина было критически важно, чтобы левая Дума чего-нибудь не натворила.
Доверие Котенков оправдал. Госдума не просто не преподнесла никаких неожиданностей в период между февралем и июнем 1996 года. В дальнейшем, несмотря на всю свою левизну, российский парламент довольно охотно шел на компромисс по многим важным для Ельцина вопросам. Достаточно вспомнить, как проходили утверждение в парламенте страны пять премьеров, сменившихся с 1996 по 1999 год. Или как провалился инициированный коммунистами импичмент.
Более того. За время второго президентского срока Ельцина неоднократно менялись люди в окружении президента, состав администрации, правительство. Но представитель в Госдуме оставался на своем месте.
К началу эпохи Путина Котенков был одним из немногих "долгожителей" во власти. Сам он объяснял это так: "Не лезу в чужие дела. У меня есть свой участок работы, и я его выполняю. Я стараюсь быть чиновником и как можно реже выходить за эти рамки". Этот успех Александра Котенкова тем более уникален, что он не входил и не входит в "ближний круг" ни первого, ни второго российских президентов. И никогда не имел какого-то особого доступа "к телу", контактируя с президентом не напрямую, а через главу администрации.
Надо признать, что на своей должности Александр Котенков смотрится очень органично. Одной из замечательных его особенностей является умение отстаивать точку зрения начальства с той же искренностью, как если бы она была его собственной. Причем он с одинаковым темпераментом при необходимости может защищать взаимоисключающие положения. Что же касается собственного мнения, то здесь Котенков полностью придерживается чиновничьих правил и военной (бывший замполит как-никак) дисциплины, и если такое мнение и имеет, то старается его не афишировать.
Деятельность полномочного представителя стала успешной и с точки зрения ее публичного отражения. Бывший замполит Котенков является одним из самых ярких думских ораторов. Практически все отечественные СМИ, в том числе и те, которые трудно упрекнуть в излишних симпатиях к первому российскому президенту, не отказали себе в удовольствии процитировать ответ его представителя в Думе на вопрос депутатов от левых фракций о составе ельцинской "семьи". Котенков тогда посоветовал парламентариям перечитать Гражданский и Семейный кодексы, где четко очерчен круг лиц, подпадающих под юридическое понятие "семья".
В последнее время работы у Котенкова явно поубавилось. С избранием новой Думы, в которой ведущую роль играют представители пропрезидентских политических сил, задача агитации за правительственные законопроекты перестала быть столь актуальной. Перспективы прохождения того или иного законопроекта сейчас можно предсказать задолго до думского заседания с точностью до голоса. На долю Котенкова практически остается только контроль за появлением нежелательных поправок. Возможно, поэтому в интервью, которые сейчас дает представитель президента в Госдуме, проскальзывают скептические нотки по поводу нынешнего думского единомыслия. Хотя Котенков не забывает оговариваться, что ему стало гораздо легче работать.
Кто знает, может быть, если на следующих парламентских выборах Кремлю удастся полностью воплотить свои планы по формированию управляемой Думы, а технологии "пейджингового голосования" получат дальнейшее развитие, должность полпреда президента вообще потеряет какой-либо практический смысл. Тем не менее роль Котенкова в Думе от этого не станет менее значимой. Уже сейчас он, по сути, является единственным зримым подтверждением записанного в Конституции положения о равенстве законодательной и исполнительной ветвей власти. С пейджером ведь спорить бессмысленно. С Котенковым пока можно.