Владимир Лисин отплатил Николаю Максимову делом
Экс-главу "Макси-групп" обвинили в злоупотреблении полномочиями на 9 млрд руб.
Оригинал этого материала© "Коммерсант", 11.02.2011, Экс-глава "Макси-групп" знакомится с делом, Фото: "Коммерсант"
Игорь Лесовских
 |
| Николай Максимов |
Из Москвы, где накануне был задержан основатель "Макси-групп" Николай Максимов (см. вчерашний номер "Ъ"), бизнесмен в сопровождении сотрудников главного следственного управления (ГСУ) ГУВД по Свердловской области прибыл вчера утром в Екатеринбург. Сразу после этого его определили в изолятор временного содержания УВД Екатеринбурга, расположенный в центре города. Однако следственные действия было решено начать лишь с 12.30 по местному времени, чтобы дать отдохнуть и самому задержанному, и членам следственной группы. Как пояснил "Ъ" руководитель пресс-службы ГУВД по Свердловской области Валерий Горелых, в ходе следственных мероприятий бизнесмену было предъявлено обвинение по ч. 2 ст. 201 УК РФ ("Злоупотребление полномочиями"). "В сентябре-октябре прошлого года соучастникам Николая Максимова (бывшим топ-менеджерам компании Александру Малышеву, Сергею Миронову и Александру Логиновских.— "Ъ") были предъявлены официальные обвинения в совершении преступлений по ч. 2 ст. 201 УК РФ, однако тогда Николаю Максимову обвинение предъявить не удалось, и в декабре 2010 года он был объявлен в федеральный розыск. Задержан он был в Москве", — пояснил господин Горелых.
Как отмечают в следственных органах, бизнесмену инкриминируются действия, которые он совершил в период с 22 ноября 2007 года по 6 февраля 2008 года. "Тогда в Екатеринбурге Николай Максимов выполнял организационно-распределительные и административно-хозяйственные функции на предприятии "Макси-групп",— пояснили в областном ГУВД.— Злоупотребляя своими полномочиями, вопреки законным интересам своего предприятия в целях извлечения выгоды он и другие соучастники причинили фирме ущерб на сумму более 9 млрд руб.".
[Газета.Ру, 09.02.2011, "Скрывался на пресс-конференции": Выявлен и целый ряд других действий, в результате которых бывшим менеджментом «Макси-групп» был нанесен ущерб предприятиям компании, в их числе необоснованное вознаграждение менеджменту. По этим эпизодам также ведутся судебные разбирательства, говорят в НЛМК.
В середине прошлого года Чкаловский районный суд Екатеринбурга наложил арест на банковские счета Максимова, в частности на акции Сбербанка, которые находились на счетах ВТБ 24. «Сейчас Максимов остался без этих средств, а оставшаяся доля в (50% — 1 акция) «Макси-групп» ничего не стоит, поскольку НЛМК ведет процедуру банкротства компании», — говорит представитель бизнесмена. Фактически это спланированная акция по отъему активов Максимова, утверждает он. […]
Пока уголовное дело в отношении Максимова возбуждено по ст. 201 УК — злоупотребление полномочиями. «Санкция данной статьи предусматривает довольно широкий спектр наказаний — от штрафа в размере до 200 000 рублей до лишения свободы на срок до 10 лет, в зависимости от последствий совершенного деяния», — говорит советник управляющего парнера адвокатского бюро «Корельский, Ищук, Астафьев и партнеры» Леонид Данилов. По двум задействованным в деле статьям Уголовного кодекса, 160-й и 201-й, он может получить до 5 лет лишения свободы, предполагает управляющий партнер группы компаний «Содействие бизнес проектам» Кира Гин-Барисявичене.
В рейтинге российских миллиардеров, по версии журнала «Финанс», Николай Максимов в 2010-м году занимал 79-ю позицию, его состояние оценивалось почти в $1 млрд. — Врезка К.ру]
Как отмечают следователи, вчера до позднего вечера господина Максимова и его адвоката знакомили с материалами дела. "Изначально планировалось, что следователь в четверг вечером выйдет с ходатайством об аресте обвиняемого бизнесмена в Чкаловский райсуд Екатеринбурга, однако в связи с тем, что бизнесмен не успел еще ознакомиться с документами, было решено выйти в суд в пятницу,— сказал "Ъ" на условиях анонимности один из сотрудников ГСУ областного ГУВД.— Учитывая, что предусмотренный законом максимальный 48-часовой срок задержания обвиняемого истекает только днем, у следователей есть полдня для обращения в суд".
Вчера связаться с адвокатами господина Максимова не удалось: до поздней ночи их телефоны были недоступны — они находились в изоляторе временного содержания вместе со своим подзащитным. Однако ранее они заявляли, что считают уголовное преследование господина Максимова средством давления со стороны НЛМК, так как бизнесмен через Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате пытается взыскать с НЛМК 14,7 млрд руб., которые считает задолженностью комбината по оплате приобретенных акций "Макси-групп". Отметим, что в том же арбитражном суде рассматривается и встречный иск НЛМК, требующего взыскать с Николая Максимова более 2 млрд руб., переплаченных за акции.
***
Владимир Лисин — Максимову (2009 г.): "Видишь, кризис, акции НЛМК упали в цене в 10 раз, ты перепиши на меня все бесплатно. Ты же ... понимаешь, что мне выгоднее заплатить судьям, чем тебе"
Версия Максимова
Оригинал этого материала© "Ведомости", 10.02.2011, "В провинции подставы другие", — Николай Максимов, президент "Макси инвест"
Алиса Фиалко
Еще позавчера Николай Максимов встречался с корреспондентом «Ведомостей» в ресторане «Сыр» на Садовой-Самотечной. Он выглядел веселым, бодрым, говорил, что не верит, что российские суды встанут на его сторону в конфликте с Владимиром Лисиным, но для него продолжение борьбы — это продолжение борьбы за свою репутацию, а еще — проверка того, в какой системе и какой стране мы живем. [...]
— Расскажите, как начинали трудовой путь.
— После школы я пытался поступить в Качинское летное училище в Волгограде. Хотел быть военным летчиком. В первый год не прошел по конкурсу, во второй — по здоровью. Жесткий отбор был. Передо мной была перспектива идти в армию. Но мой дядя посоветовал мне идти работать на Уральский электромеханический завод и параллельно поступить в институт на вечернее. Он сам работал там же. Я так и сделал. Пятнадцать лет я проработал на этом заводе регулировщиком радиоаппаратуры. Много ездил по военным частям, попутешествовал по России. Мы делали системы по проверке боеготовности ракет. Параллельно я учился на электромеханическом факультете Свердловского горного института. Каждый день после работы часа по четыре проводил в институте. Отличником не был, но учеба давалась легко. Помогала и работа по специальности. После окончания института я задумался о том, как можно было бы подработать. Единственным легальным способом тогда было подсобное хозяйство. Так я занялся выращиванием огурцов. Был дом в городе Троицке Челябинской области. Двадцать соток земли, 10 из них я перекрыл теплицами.
— Прямо сами копали, сажали, пололи?
— Да, шесть лет этим занимался до 1991 г. Без отрыва от основной работы. Которую я оставил только в 1990 г.
— Когда оставили завод, чем решили заняться?
— Год занимался только подсобным хозяйством. Потом в Екатеринбурге открылась товарная биржа. Я подал заявку, что хочу работать на ней. И осенью 1991 г. одна московская фирма предложила мне должность брокера. Тогда существовало две цены на любой товар: рыночная и государственная. Различались они иногда в 10 раз. И фактически весь бизнес в то время сводился к тому, чтобы купить по государственной цене — продать по рыночной. Работа на бирже дала мне это понять, и вместе с женой мы открыли свое семейное частное предприятие «НикТан» — Николай и Татьяна. Начали работать. Чем только не занимались! Первой сделкой была покупка-продажа вагона мебельной заготовки. На рынке тогда был дефицит денег, все строилось на бартере. Очень сложные цепочки сделок были. Например: мы купили на бирже 20 т свинцовых отработанных пластин, поставили их на Тюменский аккумуляторный завод, полученные аккумуляторы поставили на ГАЗ, заплатили нам «Волгами», а их уже мы продавали на рынке. Или, например, на ТМК купили трубы, поставили в Калининград на бартер за бумагу, ее поставили на кондитерскую фабрику, полученные конфеты продавали. Конечно, со временем у нас появились магазины, мебельное производство и даже база по поставке сельхоззапчастей — «Агропромсервис». Также в 1992 г. мы стали заниматься сбором медного лома и поставкой его на «Уралэлектромедь». Получаемые взамен медные заготовки мы поставляли на «Камкабель», получали катанку медную, ее уже поставляли на кабельные заводы, потом продавали кабели. В общем, занимались всем, чем могли. Кабель поставляли в том числе на Ревдинский завод по обработке цветных металлов. Во время аукциона по продаже его акций купили первые 10%. А в 1994 г. довели свою долю до контрольной. К 1996 г. мы привели предприятие в порядок и купили Ревдинский металлургический завод. С этого и началась металлургическая история. Мы начали продавать непрофильные активы и деньги вкладывать в этот бизнес. Мы выстроили сеть по вторчермету — надо было обеспечивать заводы сырьем. Она была одной из крупнейших в России. Занимались модернизацией заводов, фактически строили на их площадках новые. Когда заводы работали на мартеновских печах, рентабельность бизнеса не превышала 5%, с установкой электрических она вырастала до 30%.
— Вы выстроили такую бизнес-империю! Как же вы решились ее продать?
— А я не продавал, я привлекал стратегического инвестора. Мне было интересно заниматься этим бизнесом, я хотел, чтобы он рос дальше. В 2007 г. компания стоила, по оценкам PwC, $4 млрд. Но при запуске даже одного из наших проектов — Березовского сталеплавильного производства эта цифра вырастала до $12 млрд. Я посчитал, что мы выиграем от роста, даже если останемся неосновными собственниками. У нас были очень масштабные планы по развитию: мы собирались строить заводы в Калуге, Воронеже, Тольятти. Мы хотели продолжать модернизацию имеющихся заводов. На все это нужны были деньги. Мы активно кредитовались. И получилось, что в 2007 г. у нас накопился долг в $1,8 млрд. Мы вели переговоры с Merrill Lynch о его реструктуризации. Уже договорились, но банк выставил нам очень серьезные ковенанты. Если мы соглашались, то привлекать новые кредиты мы уже не могли, значит, о планах развития можно было на какое-то время забыть. И я решил продать контроль кому-то из крупных металлургов, который бы и реструктурировал долг, и мог дать денег на дальнейшее развитие. Я же не планировал уйти из компании, поэтому и продал не все 100%. Я начал переговоры с Алишером Усмановым, Владимиром Лисиным, Алексеем Мордашовым, были контакты и с Александром Фроловым из Evraz.
— Вы прямо лично со всеми встречались?
— Да.
— Почему выбрали Лисина?
— У него на тот момент была самая приличная биография в бизнесе. Он никого не кинул.
— Какое он произвел на вас впечатление при личном общении?
— Очень живой, юморной человек. Он вызывает доверие.
— Когда вы поняли, что сделка пошла не так, как должна была?
— Как только я получил 7,3 млрд руб. первого платежа за контрольный пакет, я перечислил эти деньги «Макси-групп» по договору займа. Мы так и договаривались. Деньги должны были идти на инвестпроекты. Первый миллиард туда и пошел. А потом подошел срок погашения 400 млн руб. перед Сбербанком. Гасить кредиты должен был НЛМК, но он отказался. Долг опять списали с тех денег, что предоставил я. Мне это не понравилось, я вернул назад оставшиеся 5,9 млрд руб. из предоставленных мной раньше.
— Какие эмоции у вас вызвала тогда эта ситуация?
— Ну, я понимаю Лисина. В тот момент, мне кажется, он не хотел инвестировать в предприятия, пока в совет директоров не войдут его представители. Я же тоже не отказался бы от наших договоренностей. Потом начался кризис, стало понятно, что Лисин не хочет инвестировать в развитие. Я предлагал ему разделить «Макси-групп», мы встречались. Эффекта не было. А окончательно я понял, что Лисин, мягко говоря, недобросовестный партнер, в июне 2009 г., когда состоялся аукцион по выводу активов с «Макси-групп». Это было сделано, мягко говоря, некорректно, а так и просто подло. По акционерному соглашению объявление об аукционе должно было быть опубликовано в газете «Ведомости». Они это сделали в уральском приложении, где-то за месяц до аукциона. Естественно, мы об аукционе ничего не знали. Я уверен, что и тираж-то куда-то делся сразу после выпуска. Это было некрасиво.
— Не пожалели о сделке?
— О сделке — нет. О расчетах по ней — да. Я не уверен, что пережил бы кризис с компанией, у которой долг почти $2 млрд. Лисин был тогда единственным крупным металлургом, у кого были свободные деньги.
— Какой была ваша реакция, когда поняли, к чему все идет?
— Я сильно обрадовался, что увидел истинное лицо человека. Если до этого все можно было списать на споры акционеров, недопонимания, то тут я понял, что все серьезно. Сначала Лисин казался приятным, юморным человеком. Он вызывал доверие, хлопал по плечу, говорил: что же мы так долго с тобой обсуждаем это соглашение, мы же вместе работать будем, мои люди будут заниматься финансами и сбытом, а ты будешь строить новые заводы. Я из провинции. Я за эти три года много понял о том, что такое федеральный бизнес, что такое крупный бизнес.
— То есть в провинции такого бы не случилось?
— Там если и есть подставы — такие: за продукцию заплатил, а ее не поставили, ну обанкротилось предприятие. Для России это нормально.
— Вам самому приходилось с партнерами по бизнесу поступать где-то некрасиво?
— Нет.
— То есть вы — честный бизнесмен?
— Я бизнесмен с совестью. Поэтому мне не страшно сидеть здесь с вами и разговаривать. Я сюда доехал на метро.
— Вы спокойно говорите о конфликте с Лисиным. Это внешнее спокойствие? Вы вообще эмоциональный человек?
— Я живой, но не могу сказать, что я слишком веселый. Я серьезный, но воспринимаю все позитивно. Я больше верю, чем не верю. Может, у меня поэтому все и получается — я верю, значит, меньше боюсь.
— То есть вы доверяете интуиции?
— Да. Я занимаюсь голодовками, это сильно развивает интуицию. Не так много примеров в мире, чтобы взять и так просто создать бизнес стоимостью в $2 млрд практически с нуля.
— «Форбс» оценил ваше состояние в 2009 г. в $950 млн. Вы согласны с этой оценкой?
— За 2009-й — да.
— А сейчас?
— Я не хочу говорить об этом. «Форбс» считал мое состояние, исходя из стоимости акций Сбербанка, которые тогда принадлежали мне. А акции — они то растут в цене, то падают. В 2009 г. я занимался игрой на бирже и работал с плечом. Брокерами были ВТБ, «Ренессанс», «Тройка», «Уралсиб».
— А играя на бирже, на чем основывались — на интуиции?
— На здравом смысле, интуиции и на вере. Вере в то, что ты веришь, что Россия рано или поздно выйдет из кризиса.
— Вы все 5,9 млрд руб., полученных от продажи акций «Макси-групп», вложили в акции?
— Нет, часть денег я выплатил жене. В 2005 г. мы развелись с ней официально, и только после продажи пакета НЛМК я с ней смог рассчитаться окончательно. У меня были и другие, личные долги, я по ним тоже рассчитался. А на бирже я играл и раньше. И в 2008 г. я сначала много потерял на обвале рынков.
— Вы были крупнейшим частным акционером Сбербанка. Почему выбрали эти бумаги?
— Это просто вложение денег. В 2008 г. у меня были акции не только Сбербанка. Были акции ВТБ на $150 млн, «Норникеля», других компаний первого эшелона. В начале 2009 г. у меня остался практически только пакет в Сбербанке. Сбербанк — потому что там Греф. Под его руководством банк будет развиваться. Стоимость моего пакета доходила до $2 млрд. У меня был большой пакет Сбербанка. Писали про 1%, но вместе с компаньонами наш пакет достигал 3,6%.
— Компаньоны приобретали акции на ваши деньги?
— Компаньоны — это очень близкие люди. Не суть важно.
— Может быть, вы покупали и акции НЛМК?
— Нет. У меня была такая идея, была возможность купить довольно крупный пакет, но я не стал. Ликвидность у них низкая.
— Сейчас у вас есть инвестиции в ценные бумаги?
— В 2010 г. я продал все акции.
— Почему? Чтобы не арестовали?
— Ну, может быть.
— Арест накладывался на ваши счета и на акции? Какой пакет акций Сбербанка арестовали?
— На $200 млн. Из-под ареста ничего не продано. Но это не мои акции уже. У меня сейчас нет акций ни арестованных, ни просто акций. Сейчас я продолжаю заниматься акциями, консультирую, скажем так. Но на меня бумаг сейчас оформляться не будет. Но я слежу за рынком, консультирую. Я бы продолжал играть, если бы не было ареста. А сделки делал крупные — в один день мог на $200 млн акций Сбербанка купить, в другой день на такую же сумму продать.
— Вы вообще игрок по жизни?
— Игрок, только, понимаете, не ради денег. В карты играю, но не на деньги. На деньги когда играю — мне не везет. В дурака играю. Я не считаю себя азартным человеком ради денег. Ради идеи — да.
— Как думаете, когда закончится ваш конфликт с НЛМК?
— После решения Международного коммерческого арбитража. Это будет в конце февраля. Лисин должен отдать мне долг. Последний раз я виделся с Лисиным в декабре 2009 г. Он меня пригласил, говорит: видишь, кризис, акции НЛМК упали в цене в 10 раз, ты перепиши на меня все бесплатно. Ты же, говорит, понимаешь, что мне выгоднее заплатить судьям, чем тебе. Я ему сказал: поступайте, как считаете нужным. Разговор длился всего пять минут.
— История с НЛМК не разочаровала вас в бизнесе?
— Российский бизнес очень прибыльный, поэтому как бизнес история меня не разочаровала, а правила игры удивили. На Урале я не знал таких гримас. И все-таки я планирую проработать в российском бизнесе еще 20 лет.
— А в зарубежные активы инвестируете?
— Нет.
— А недвижимость за рубежом у вас есть?
— У меня нет.
— А где хотели бы приобрести?
— С тем чтобы жить — не хотел бы [нигде]. Недвижимость привязывает, а я хотел бы попутешествовать, пока есть такая возможность. Есть у меня в Сочи дом. Даже не у меня, а у близких мне людей, так вот я думал, что буду там жить, а сейчас понимаю, что нет. Я построил дом под Екатеринбургом, под Москвой, под Сочи. Но буду продавать. Раз мало бываю в этих местах, зачем иметь там недвижимость? [...]
— Каков ваш прогноз относительно уголовного дела, заведенного против вас?
— Пока рано об этом говорить, ищут доказательства. Пока следствию пришлось столкнуться с фактами, что обвинения, выдвинутые против меня, не имеют под собой оснований. Меня обвиняют в выводе из «Макси-групп» 5,9 млрд руб. Это был заем, который я предоставил компании и вернул себе. Если бы деньги были выведены, это было бы отражено как убыток в отчетности. На очной ставке гендиректор и нынешний бухгалтер засвидетельствовали, что этого не было. Значит, либо я не выводил этих денег, либо новое руководство «Макси-групп» обманывало налоговую. Многое высасывается из пальца.
В «Макси-групп» еще при мне работал один менеджер, потом он перешел в ТМК, к нему полтора года назад пришел человек, представился сотрудником ФСБ, просил помочь найти, к чему можно прицепиться, чтобы зацепить меня. Он отказался. На следующий день его уволили.
— Обиды на Лисина нет?
— Я просто доверился больше, чем нужно было. И кто в этом виноват? Я. А он просто злоупотребил доверием, не устоял перед искушением воспользоваться деталями соглашения, которое я подписал и которое давало ему возможность не заплатить мне и предъявить мне претензии. (По словам представителя НЛМК, все высказывания Максимова о Владимире Лисине являются клеветой и нацелены на давление на судебные и следственные органы).
— У вас большая семья?
— У меня три ребенка. Две дочери от первого брака. Старшей 31 год. Она окончила Свердловский юридический институт, работала в банке. Сейчас родила, воспитывает сына. Младшей — 21, учится в Англии в Лондонской школе экономики. В этом году заканчивает, хочет работать в финансовой компании. Любовь к финансам, наверно, привила им мать. Она какое-то время работала председателем правления Связьсоцбанка, который мы купили в 1998 г. Она юрист по образованию. Младшему моему сыну восемь лет. Он пошел в школу в Англии.
— Вашей гражданской женой называют Оксану Озорнину. Это так?
— Нет. Мы партнеры по бизнесу. Но у нас есть общий сын. Я пять лет встречаюсь с другой девушкой. [...]