17.11.2003
"Ты пойми, Муртаза Губайдуллович остается. Если надо – штурмом захватим"
Профилактическая беседа башкирских чиновников с деятелем культуры
***
Аудиофайл в формате mp3
kult.mp3 (2.2 МБ): скачать
***
Расшифровка аудиозаписи
Собеседники:
"Яхина"- "человек, похожий" на Яхину Анису
Алтыновну – начальника отдела культуры Министерства культуры и национальной политики
"Гайнуллин"- "человек, похожий" на Гайнуллина Данира Ахмадиевича – директора Башкирской Государственной Филармонии
"Мустафин"- "человек, похожий" на Венера Мустафина- артиста Башкирской Государственной Филармонии
В кабинете Гайнуллина:
Мустафин:
- Ситуация такова, что я иду в избирательную кампанию Сафина Ралифа Рафиловича. Это мой давнишний друг. Когда был мой юбилей, в филармонии Вас не было. Министерство культуры оценило мою работу в 1050 рублей, а от филармонии было 3 гвоздики. А вы прекрасный руководитель, прекрасный человек. Поэтому я к вам с большим уважением как к руководителю, как к артисту, как к человеку.
Что касается Ралифа Рафиловича – у нас давнишняя дружба, с 1991 года. Если бы не помог Сафин, (пошив костюмов, внесение взноса в филармонию, продажа билетов), у меня не было бы такого сбора. На эту кампанию иду сознательно. Он заслуженный кандидат.
В 1987 году я получил звание заслуженного артиста БАССР. После этого трижды выдвигали на звание народного артиста РБ, но звания не дали, документы терялись. Мне сейчас 53 года, выброшен на улицу, остался без жилья, снимаю квартиру (1300 рублей в месяц). Я с этой проблемой, когда Вы пришли к нам работать, не стал к Вам обращаться.
В этом году летом я написал на имя Президента РБ письмо с описанием того, что я проработал 23 года в области искусства и до сих пор не имею жилья – в очереди 378-й. Похоже, жилье получу после смерти. Не ради денег иду, иду ради идейного соображения, терпенье кончилось. Вы знаете меня как артиста, как профессионала, как администратора. Я профессионал.
Гайнуллин:
- Предлагает написать заявление на увольнение.
Мустафин:
- А заявление на увольнение зачем? Вот с этим я не согласен. Трудовой кодекс я знаю. С 1 ноября по 15 декабря хочу взять отпуск за свой счет. Мой концертный квартальный план по 31 декабря выполнен. А кто дал такое указание?
Гайнуллин:
- Я не скажу.
Мустафин:
- Хочу с 1 ноября отпуск без содержания. Извините, где демократия. Если вопрос стоит о моем профессионализме, давайте созывать московскую комиссию, пускай они судят о моем профессионализме. Если я профессионал. Я пою мировую классику, я пою эстраду. У нас в филармонии баритонов нет.
Гайнуллин:
- Поехали в Министерство культуры, к Яхиной Анисе Алтыновне
Мустафин:
- Может я после обеда сам зайду к ней?
Гайнуллин
- Нет, поехали сейчас. Поехали на моей машине.
Мустафин:
- Нет, я с супругой, она довезет.
Встреча у Яхиной
Яхина:
- Что же, Венер, ты продаешься?
Мустафин:
- Нет, я не продаюсь. Иду сознательно, это мой давнишний друг. Мы с ним дружим уже больше 10 лет. Он помог мне провести юбилей.
Яхина:
- Как в глаза Президенту нашему, Республике будете смотреть? Он пришелец, пришельцы они! У нас свой бабай еще есть, пока еще живой, который нас кормит, которому мы благодарны без конца, бесконечно. Пришелец, пришелец!
Как в глаза будем смотреть Халяфу Хальфитдиновичу (зам. министра культуры). Ну и что, помог, пришелец?!
Мустафин:
Поймите меня правильно. Я никого не предаю. На сегодняшний день я еще раз объясняю – я никого не предаю. Мне дают 1050 рублей денег, рассмешив людей.
Бывший директор – Земфира Темирхановна, за 2 дня до юбилея не дает мне зал в филармонии для проведения юбилея. Надо мной издевались как могли. Все, терпение кончилось! Сегодня живу без квартиры, на улице, стою в очереди 400-м.
Кто может понять, мне 53 года? После меня пришедшие молодые ребята получили квартиры. Что разве я не оправдал себя как профессионал, что разве плохо пою, алкоголики уже стали народными артистами. Нельзя же так, кому я за 23 года наступил, какие нарушения в моей работе были, что я плохого делал? Объясните мне! Кого я предаю, кого я предаю!?
Человек приходит, чисто по-человечески, тоже хочет помочь республике. Они меня убедили. Я иду сознательно. Я же не ребенок.
А мой руководитель – директор филармонии – мне говорит: раз вы идете за Сафина, все, увольняйтесь. На каком основании? Норма выполнена. Я иду за свой счет в отпуск с 1 ноября по 15 декабря. Где я нарушаю закон трудовой? Кого я предаю? Я никогда не был предателем и не собираюсь быть предателем.
На предыдущих выборах Муртазы Губайдулловича в 1998 году я был руководителем концертных туров. Высшую оценку получил как организатор и руководитель. На двух предыдущих выборах я тоже был у него организатором, сутками работали.
Ну и что же, что я родился в Башкирии, в Чекмагушевском районе татарином? Теперь мне по шапке надо дать?
Гайнуллин:
-Ты получал в республике жилье?
Мустафин:
-Ни сантиметра жилья не получал. Ну что, кого я предаю? Я верой и правдой служил республике.
Яхина:
-Ну ладно. Дадим мы тебе квартиру, дадим тебе жилье. Вот вы на 5 лет уходили из филармонии, жили неплохо у нас в республике. У Вас были спонсоры. Если бы не ушли, имели бы и квартиру, и звание.
После перерыва Вы пришли опять к нам в филармонию, мы Вас приняли, потому что Вы хороший певец. В 1987 году Вы получили звание. Квартиру еще чуть-чуть еще бы можно было подождать. Мы знаем Ваши возможности, ценим.
Мы работаем в государственном учреждении и должны прислушиваться к нашему государству, к нашему правительству. Как ты будешь смотреть в глаза Халяфу Хальфетдиновичу и Муртазе Губайдулловичу? Они же уже услышали. Как же теперь нам жить и работать вместе?
За кого нам идти, за Сафина, за Веремеенко?
Мустафин:
-За Веремеенко мы не пойдем. Это не наш человек.
Яхина:
-Что Сафин Вам квартиру обещает или деньги?
Мустафин:
-Нет, ничего мне не обещали. О квартире, о деньгах вообще речь не идет. Я за идею. Мне 53 года.
Гайнуллин:
-Вот что я тебе скажу: На начальной стадии, что Веремеенко, что Сафин листовками и другими средствами задали тонус Республике. Кажется, что, как бы, они на правильном пути. Но ситуация на сегодняшний день такая. Ни Сафин, ни Веремеенко самостоятельно не пройдут. Не пройдут. Тяжелые будут выборы. Но естественно отстанут. Сам знаешь, я в политике давно. В штабе Сафина у нас есть свои ребята. В штабе Рахимова владеют ситуацией, что в штабе у Веремеенко. Как бы тяжело ни было на сегодняшний момент, этот момент, когда от Президента нет ответных ходов – это самый хитрый момент. Сейчас весь шквал начнется – все сметут. Это же государственная машина, здесь все подключено, от последнего библиотекаря до последнего работника клуба. Все подключено. Сметут – ничего ни Сафина, ни Веремеенко, никого здесь не будет. После выборов начнем опять охоту на ведьм.
Яхина:
-Так и будет. Выборы пройдут, нам дальше жить. Мы вместе работали всю жизнь, и до пенсии ведь еще надо дожить.
Мустафин:
-Будет, так будет.
Гайнуллин:
-Дальше жить. В любом случае, хоть у Сафина много денег, все голоса он не купит. Голоса людей не купишь. Это уже вторая стадия. Пока-то он покупает, но всех-то не купит.
Мустафин:
-Мне он денег не предлагал. Но в случае выборы пройдут, если действительно начнут зажимать, мне действительно остается выйти на площадь и устроить самосожжение. Поймите меня. Я в крайнем случае на это пойду. Я в своем уме, я человек всегда сдержанный. Если такое пойдет на меня, на мою семью, я на этот шаг пойду. Передайте это кому угодно, как угодно.
Яхина:
-Вы не правы. Мы ведь в государственном учреждении работаем. Мой хозяин - Халяф Хальфетдинович. Если я не согласна с его политикой – я ни одной минуты не проработаю.
Мустафин:
- Я с Вами согласен.
Яхина:
- Если Вы здесь работаете, придерживайтесь политики хозяина. Если не можете, уходите тогда. Если другой путь выбрали, другую идеологию, другие понятия на политику, на жизнь, на культуру, на идеологическую жизнь – уходите тогда.
Мустафин:
- У меня идеологии нет. Я не идеолог – я артист. Я выходя на сцену – я не буду говорить вот этот хороший, вот этот плохой. Я буду петь. Все. Вот это. Я глубоко уважаю действующего президента, Халяфа Хальфетдиновича, Вас. Я никому не желаю зла. Я глубоко обижен как человек. Я здесь родился, занимался творчеством и мог в самые лучшие свои годы уехать. Вы знаете, мне было предложение и из Большого театра, кроме этого было 11 предложений. Я никуда не уехал. Вы это прекрасно знаете. Я остался у себя. Если я в лучшие годы не уехал, сейчас мне 53 года, что теперь я собираюсь уехать? Если после выборов Вы мне обещаете такую жизнь, что Вы мне говорите. Конечно мне остается идти на последний шаг. Я никуда не уеду.
Яхина:
- Я все это знаю. Они не будут, не будут!!!
Мустафин:
- Неужели со мной будет разбираться Муртаза Губайдуллович? Что Мустафин пошел не за мной, а за своего друга Сафина. Мы Вас будем наказывать, увольнять будем, да?
Яхина:
- Неужели, если Ваш друг будет поддерживать Вашего врага, уйдет в другой колхоз, а потом придет к Вам – Вы будете поддерживать его?
Мустафин:
- Аниса Алтыновна, я врага не вижу, какой здесь враг? Он выходец из той же Башкирии.
Яхина:
- Да-да не враг, это понятно, неправильно выразилась.
Гайнуллин:
- Сафин есть Сафин. Это машина с большими деньгами. Это олигарх, который жаждет власти.
Мустафин:
- Не знаю – я жажды власти не вижу в нем.
Гайнуллин:
- Это жажда власти. Собрал большие деньги. Никому не секрет – на сегодняшний день идет наступление олигархов на Республику. Веремеенко - олигарх. Этот Сафин – олигарх. Их 15 самых олигархов в России. Это олигархическое наступление. Конечно, они хотят сегодня купить всех на постах Президента. Потому что Путин их всех мочит. И Березовского и Гусинского, и до них дойдет.
Яхина:
- Дойдет-дойдет.
Гайнуллин:
- Для Вас он друг, хороший человек, но в глазах народа он – олигарх. В глазах политиков он –
олигарх.
Яхина:
- Путин с Рахимовым. Вот и в Малайзию вместе они ездили.
Гайнуллин:
- Ни Сафина, ни Веремеенко, ни… в республике не будет. Кроме денег им ничего не надо. Что Сафин по деревням будет ездить, заниматься культурой? Он же никогда ни социалкой, ни культурой не занимался. Что они будут ездить по деревням? Не будет.
Мустафин:
-Все понятно.
Яхина:
-Вот он воспитывает людей.
Гайнуллин:
- Абрамович за Чукоткой что ли смотрит? Они будут вкладывать деньги в нашу промышленность что ли? Они будут за границу отправлять в какой-нибудь Челси вкладывать. Есть у нас примеры. Ту же Чукотку возьми.
Мустафин:
- Он же еврей (Абрамович).
Гайнуллин:
- Это то же самое будет. И Веремеенко украинец.
Мустафин:
- Вот Сафин, сколько заправок построил. Людям работу дает. И завод построил, и школу, и больницу в Илишевском районе. Он предприниматель, но он же старается, как человек. Да может он и богатый человек, кто в его кармане деньги считал? Мы столько общаемся с ним, и я вижу – он так болеет, все для людей. У него очень интересная программа. Тут в двух словах не скажешь. Вот так и так можно сделать, чтобы поднять промышленность и уровень жизни народа в Республике Башкортостан.
Гайнуллин:
-Что ты можешь сказать, что он хорошим руководителем был? Он член Совета Федерации, вот приехал бы с Алтая, написал бы, что поднял Алтай, теперь Башкортостан. Но Алтай в разрухе лежит, почему он здесь? Пусть там поднимает. Там должен помогать. Здесь все нормально, на готовенькое решил. Пусть Алтай поднимает.
Власть нужна человеку. Правильно ведь? Кто еще с тобой?
Мустафин:
- Я пока один. Звонков очень много, все боятся. С Татарии звонков много. Пока еще непонятно. Я этим делом не занимаюсь.
Гайнуллин:
-Кто из Татарии?
Мустафин:
- Где-то 20 бригад. Пока концертов нет. Все это пока не делается, не оповестив Минкультуры, не взяв разрешения, никто не выезжает на концерты.
Яхина:
- Сибагат Яруллин идет?
Мустафин:
- Не знаю. Единственное, когда сыну нужна была операция. Он помог, Сафин Ралиф Рафилович.
Гайнуллин:
- Ладно-ладно. Ты пойми, Муртаза Губайдуллович остается. Если надо – штурмом захватим. Еще хуже сделаем. Оставим без башни. Мы не допустим, чтобы здесь был Сафин. То, что человек деньги тратит, пусть в частном порядке, ничего не значит. Если есть квартирные проблемы, выборы закончатся – мы Вам решим. Будем добиваться.