Компромат.Ru ^®

Глазьев попался на удочку антикоммунистической операции спецслужб

© "Русский курьер", 09.10.2003, Фото: "Время новостей"

Запорожский Сечин

Антон Патлатов

Не вмешайся в его жизнь политика, Сергей Глазьев стал бы великим человеком. По крайней мере, мог стать. Провинциал, уроженец Запорожья, в 29 лет блестяще защитивший в Москве докторскую диссертацию по экономике - это очень сильно. Любимый ученик академика Шаталина (того самого, который писал программу с Явлинским) Глазьев-ученый был на голову выше коллег, входивших в круг его общения. А ведь и коллеги были не простые - Гайдар, например, с Чубайсом. Они-то и втянули восходящую звезду отечественной науки в политические игры. Хуже от этого стало всем - и ему, и науке, и отечеству.

Запорожец за Дунаем

 В условиях постперестроечного дикого рынка академические успехи Глазьева девальвировались вместе с советским рублем. Научно-технический прогресс и промышленная политика, в которых он специализировался, в первой половине 90-х оказались просто ненужными. Продолжай Глазьев заниматься этой темой академически, ничего страшного не случилось бы. Ну, пережил бы вместе со всей наукой трудное время, работая на вечность. Теперь бы, пожалуй, уже оценили, как Жореса Алферова. 

Но это все в сослагательном наклонении. В реальности Глазьев оказался в гайдаровском правительстве. Там он явно померк на фоне более удачливых министров-капиталистов, обладавших подходящими к времени качествами - практической сметкой, умением подать себя, цепкостью и ухватливостью. Они считали политику не средством воплощения умных мыслей об обустройстве страны, а искусством возможного и проводили реформы, используя все возможности для удовлетворения своих потребностей.

Уход от них дирижиста Сергея Юрьевича был предопределен задолго до написания соответствующего заявления, но переполнила терпение Глазьева, даже не капля, а целая бадья - разгон и расстрел Верховного совета в 1993 году. 

Почему умный член кабинета реформ так долго оставался в идейно чуждой ему компании - не секрет. Без команды в политике он не мог существовать вообще. Будучи способным победить многих в ученой дискуссии, в публичной политике он блекнет, кажется чересчур заумным и даже занудным. Чтобы Глазьева оценили его нужно подать. Разойдясь с менеджерами реформ, но оставшись в публичной политике, он был вынужден искать новую опору, чем и занимался все следующее десятилетие. 

До октября 1993, еще до того как покинул правительство, он пытался опереться вице-президента Руцкого, потом была Демократическая Партия Травкина и ее фракция в Думе, потом - Конгресс русских общин и Лебедь, и, наконец - коммунисты. Способности экономиста-профи везде были востребованными. Однако не более того. Во всех структурах, к которым он примыкал, Глазьев становился "приглашенным солистом", пользующимся безусловным авторитетом, но только в одной сфере. Собственно политика остается для него чужой тарелкой. 

"Запорожец" - клевая тачка

Самым удачным оказался симбиоз экономиста-государственника с коммунистами. Приход в КПРФ одного из реформаторов первой волны, появление в их фракции третьей Государственной думы одного из самых активных членов фракции ДП- первого созыва выглядел символичным и привлекал внимание. 

Третье место, занятое кандидатом от КПРФ Глазьевым на губернаторских выборах в Красноярске заставило многих поверить в то, что он и впрямь политик с нереализованным чуть ли не президентским потенциалом. Однако если серьезно разобраться, в красноярском результате Глазьева его собственная заслуга очень невелика. По большому счету, он всего лишь "подобрал" коммунистический электорат, процент которого велик в любом российском регионе. 

Почему же результат привлек всеобщее внимание? По контрасту с заниженными ожиданиями. Именно в Красноярском крае в течение нескольких лет складывались условия, не позволявшие по-настоящему мобилизовать сторонников партии на региональных выборах. Сначала его очень значительную часть "красных" "оттянул" Лебедь, обращавшийся к тем же чувствам и настроениям, что и коммунисты. После того как красноярцы в Лебеде разочаровались, главной темой краевой политики стало избавление от губернатора-чужака. Против него боролись местные законодатели, удачно игравшие на местном патриотизме, которому коммунистический электорат тоже не чужд. 

На губернаторских выборах 2002 года не было ни некоммунистической фигуры, равной Лебедю-98 по привлекательности, ни равного Лебедю стимула мобилизоваться вокруг "местных" против "чужаков". Напротив, открытая схватка двух олигархических кланов за губернаторское кресло просто толкала коммунистический электорат в лоно родной партии. А Глазьева всего лишь послали в нужное место в нужное время. 

Этот эпизод - отражение отношений между Сергеем Юрьевичем и КПРФ. Что бы ни говорили о способностях и перспективности Глазьева - без ресурса КПРФ он многого сделать не мог. Он, безусловно, способен увеличить число избирателей партии на несколько процентов, но сделать их своими и только своими избирателями - вряд ли. Казалось, Глазьев и сам понимает ограниченность своих возможностей. 

Не вступая в партию, он крепко держался за КПРФ, стал не только автором ее экономической программы, но и одним и самых активных пропагандистов, был председателем собрания избирателей, выдвинувшего Зюганова в президенты. Лишение КПРФ ключевых постов в парламентских комитетах и уход Селезнева, Горячевой и Губенко Глазьев комментировал во вполне партийном духе: "Нынешний парламентский кризис - дело рук Администрации президента и политтехнологов, которые хорошо зарабатывают на выборах". Вполне разумно. Правда, теперь теми же словами можно откликаться на уход из КПРФ самого Глазьева. 

Запорожец пишет письмо

Сперва разговор об уходе, вроде бы, и не шел. Напротив, Глазьев говорил о расширении электоральной базы КПРФ, о привлечении новых сил. По его словам, для этого и только для этого он к сопредседательству в народно-патриотическом союзе добавил аналогичные посты в знакомом ему по лебедевским временам Конгрессе русских общин и Партии российских регионов, созданной еще одним старым знакомым по КРО Юрием Скоковым. Однако окружение уже начало меняться. 

В тот момент, когда Глазьев еще клялся в верности соратникам, один из деятелей ПР- уже говорил: "У нас средний возраст членов партии 27 лет, а у КПРФ посмотрите, кто на съезде приезжает, геронтократия сплошная, средний возраст далеко пенсионный". 

Вскоре и сам Глазьев стал общаться с Геннадием Зюгановым посредством писем: сначала - с призывами принять свой план похода на выборы в "расширенном составе", потом - с объяснением мотивов разрыва. Последнее письмо, кстати, еще одна иллюстрация наличия у автора проблем с качествами самостоятельного политика. Чтобы, документ, знаменующий исторический разрыв, стал настоящим "информационным поводом" его надо было сделать коротким, но ярким, запоминающимся.  А "Письмо к съеду КПРФ" добросовестно-подробное и скучное. 

Конечно, вряд ли стоило ждать, что Глазьев, вспомнив предков, прямо так и напишет "Ти, Зюганов, чорт комунячий, i проклятого чорта брат, товарищ, самого Люцеперя перший секретарь", но мыслить следовало именно в этом направлении, чтобы хотя бы в душе произнести: "От так тобi запорожець висказав, плюгавче". 

Впрочем, речь сейчас не об эпистолярной стилистике. Главное - мотивы и смысл поступка Сергея Юрьевича. Логично предположить, что он понял: при всех преимуществах сотрудничества с коммунистами, оно не дает одного - даже малейшего шанса на реализацию его идей.

Накануне читки последнего президентского послания Федеральному собранию он (вместе с Зюгановым, Алферовым и другими уважаемыми людьми) три часа беседовал с президентом в Кремле. Результат - нулевой. Не хочет эта власть работать с левой оппозицией, и к рычагам управления страной ее никогда не пустит. Следовательно, чтобы реализовать какие-либо идеи, надо сотрудничать спервой, а не со второй. Поначалу даже казалось, что это возможно. 

Союз Дмитрия Рогозина и Сергея Глазьева с примкнувшим Виктором Геращенко выглядел прототипом русской консервативной партии с серьезной социальной составляющей, способной предложить действующему президенту привлекательную программу развития страны. Блок, построенный по такой модели боролся бы за голоса не только с коммунистами, но с "Единой Россией" "Яблоком". Иллюзия была недолгой. 

Появление на третьем месте в списке "Родины" Валентина Варенникова, заменившего там экс-главу Центробанка, все расставило по своим местам. Вместо перспективной партии профессионалов, способной побороться за голоса очень широкого круга избирателей, получился банальный спецпроект, направленный на "отъедание" части коммунистического электората. Массовый исход из блока потенциальных союзников, жалобы "евразийца" Александра Дугина на засилье националистов (это каким же должен быть национализм!) только подтверждают этот вывод. 

Помогли тебе твои ляхи?

По всему получается, что Глазьев просто попался на удочку антикоммунистической спецоперации, на спецслужбисткий крючок. Они, службисты, вообще любили так поступать с интеллигентами: нарисуют красивую перспективу работы на "невидимом фронте", дадут почувствовать себя чуть ли не Штирлицем в тылу врага, а для начала попросят написать справочку о ведущихся вокруг разговорах. 

Поймите, я не допускаю даже и мысли о "вербовке" ученого, просто технологический принцип тот же: расписали перспективы реализации его идей об изъятии природной ренты и формировании разумной промышленной политики, а в качестве первого шага предложили формирование нового блока. Потом направили это формирование в нужную им сторону. Вот и все. А пути назад уже нет. Списки сверстаны и отнесены в ЦИК. 

Самое обидное для Сергея Юрьевича вот что. Когда-нибудь он поймет, что его любимую идею изъятия природной ренты с разумным ее направлением на развитие промышленности и социальные нужды никто из организаторов этой спецоперации на практике воплощать не собирается. Даже если из нефтяников "выжмут" ренту, она попадет в распоряжение не народа, а других бизнес-кланов, тех, например, которые сейчас ратуют за повышение пошлин на иномарки как средство развития отечественного автопрома. 

Промышленные и оборонные кланы по аппетитам ничуть не хуже нефтяных, "поразвивать" чьи-нибудь деньги они тоже будут не прочь. В худшем случае антиолигархический пыл Глазьева вообще будет использован для примитивного перетаскивания той же собственности в руки новых хозяев. 

Место для Сергея Глазьева найдется и в этой системе. Он вполне может стать кем-то вроде ученого секретаря в администрации победивших силовиков в ранге, скажем, первого заместителя заведующего президентской канцелярией Игоря Сечина. Захочет ли он занять это место - его дело. Но ничего другого при всех научных талантах, политики ему не предложат.