Оригинал этого материала, 20.10.2000
"Вурдалак Тарас Шевченко" Интеллектуальный триллер
Фрагмент текста
Олесь Бузина
Кровавая библия
"Кобзарь" называют "Библией
украинского народа". Шевченко - его
пророком. Тогда, почему же мы удивляемся,
что наше место - на задворках Европы? С таким
"пророком" и такой "Библией" в
другое - не пустятНедаром же сам Тарас однажды признался: "Я от природы вышел какой-то неконченный"... Только в школьные учебники эта фраза до сих пор не попала. И мы штампуем "неконченных" дальше, воображая, что метим их чуть ли не знаком качества.
Первая же поэма, с которой начинается "Кобзарь" ("Причинна") поражает своей дикой бессмыслицей. Ждет дивчина казака из похода. Ждет, пока, тронувшись рассудком, не испускает дух под дубом. А тут (надо же, какое совпадение!) любимый возвращается. Глядит - красавица его ненаглядная копыта откинула. И что же он? Да не поверите: "Зареготавсь, розiгнався - та в дуб головою!"
По-видимому, это был богатырский удар! Поэт не уточняет подробностей, но, скорей всего, казак раскроил себе череп, как кавун. Оставалось только собрать мозги и похоронить этих степных Ромео и Джульетту. Мораль? А никакой морали, как всегда у Шевченка! Только глубокомысленная констатация: "Така ii доля"...
И не стоит искать скрытых смыслов. Их нет. Ведь это просто бред не вполне нормального человека, помешанного на сценах жестокости. Материал для психоаналитика - не более того
А дальше "кровавых мальчиков" становится все больше! Они просто обступают читателя со всех сторон:
Прокинулись
ляшки-панки,
Та
й не повставали:
Зiйшло
сонце - ляшки-панки
Покотом
лежали.
Червоною
гадюкою
Несе
Альта вiсти
Щоб
летiли круки з поля
Ляшкiв-панкiв
iсти.
Закрякали
чорнi круки,
Виймаючи
очi,
Заспiвали
казаченьки
Пiсню
тii ночи...
Представляете картину: воронье закусывает и рядом капелла запорожцев сочными баритонами застольную выводит, чтобы у стервятников аппетит не пропал. Интересно: что они поют? Наверное, что-то вроде: "Гей, наливайте повнii чари, щоб легше в свiтi жилося"...
Только ничего общего с реальностью шевченковская фантазия не имеет! Это опять только скачки подсознания - поэтические вымыслы двадцатичетырехлетнего молодого человека, несколько месяцев назад получившего у пана вольную и теперь грезами икомпенсирующего свое скромное состояние ученика императорской Академии художеств. Молодой человек никогда не был на войне, никогда никого не убивал, а потому, откуда ему знать, хочется ли запеть тому, кто только что зарезал ближнего своего - пусть даже и врага?
Зато в стихах наш неопытный юноша - настоящий уголовник! В его воспаленном мозгу уже зарождаются первые (как всегда, черно-красные) эскизы будущих "Гайдамаков". Пройдет три года и они визжащим кровожаждущим гопаком влетят в чахотошную украинскому литературу:
Максим
рiже, а Ярема
Не
рiже - лютує:
З
ножем в руках, на пожарах
I
днює й ночує.
Не
милує, не минає
Нiгде
нi одного...
И выглянет из бесовского хоровода обезображенный ненавистью лик Гонты, в которого словно вселилась душа вурдалака:
Кровi
менi, кровi!
Шляхетськоi
кровi, бо хочеться пить,
Хочеться
дивитись, як вона чорнiє,
Хочеться
напитись...
Только чья это душа вошла в плоть несчастного уманского сотника? Да Шевченка же! Ведь не резал исторический Гонта своих сыновей! Это ему Тарас Григорьевич от себя приписал и речь ему вложил из самых темных недр СВОЕГО естества! Подлог, попросту говоря, совершил. Так кто же тогда настоящий вурдалак? Выходит, что добрячок Тарас Григорьевич...
Поднимаясь над подожженной гайдамаками Украиной, на мгновение он будто приходит в себя: "Тяжко глянуть", а потом вновь впадает в демонический транс, навека заколдовывая несчастную землю:
...
а згадаєм -
Так
було i в Троi
Так
i буде.
Стоит ли удивляться, что в гражданскую войну, через семьдесят семь лет после написания "Гайдамаков", Украину снова зальют кровью, словно решив разыграть в лицах шевченковскую поэму? И большевики, и националисты очень любили Шевченко, с одинаковым рвением создавали его культ и числили в своих пророках. Почему?