В недавнем прошлом товарищ Ниязов подавал тапочки начальству
Оригинал этого материала
© "Московский Комсомолец", 12.07.2005,
Фото: "ИТАР-ТАСС"
Дрожжи для диктатора
Cапармурат Ниязов был "болен" азартными играми и обещал поддержку ГКЧП
Евгений Трушин
Как у одного человека получается поставить на колени миллионы? Сталин, Гитлер, Пол Пот, Ким Ир Сен — да сколько еще диктаторов “подарил” миру прошлый век...
Один из диктаторских режимов ковался на наших с вами глазах. Речь — о Туркменистане, где правит Сапармурат Ниязов.
“Люди бегут из страны от голода и невежества. Таких уже насчитывается свыше 200 тысяч (при населении менее 5 миллионов). Через тюрьмы и лагеря прошли несколько сот тысяч человек…” (Это из интервью бывшего туркменского министра иностранных дел Авды Кулиева.)
А ведь в не таком давнем прошлом товарищ Ниязов был ярым коммунистом и подавал чай сильным мира сего...
Многие свидетели этой его жизни уничтожены, другие бежали из страны, скрываются. Но “МК” удалось связаться с людьми, которые пролили свет на прошлое Ниязова.
Детдомовская тайна
Я родился 19 февраля 1940 года в Ашхабаде. В 1941 году мой отец ушел на Великую Отечественную войну, воевал с фашистскими захватчиками на Кавказе.
В ночь на 6 октября 1948 года катастрофическое землетрясение до основания разрушило Ашхабад.
Это несчастье не обошло стороной и нашу семью… Под землей остались мама и двое моих братишек — 10-летний Ниязмурат и 6-летний Мухамметмурат.
Сапармурат Ниязов, “Рухнама”
Что же стало с 8-летним Сапармуратом после ашхабадской трагедии, когда столица Туркмении за несколько минут превратилась в город мертвых? Из почти 200 тысяч жителей под руинами оказалось около 180 тысяч. В официальной биографии президента Туркменистана после смерти родителей прописана только дата окончания Ленинградского политехнического.
— Отец Ниязова погиб на фронте, мать — во время землетрясения. Я знаю Ниязова еще с 80-х и точно могу сказать: он никогда не говорил о своем детстве, — вспоминает Нурмухамед Ханамов, в начале 80-х работавший с Ниязовым в аппарате ЦК, бывший посол Туркменистана в Анкаре, проживающий ныне в одной из европейских стран.
Но “МК” нашел человека, который знал Ниязова-ребенка. Джумамурада Киясова в 1948-м вместе с родной сестрой Энетадж отдали в детский дом, что в городке.
— Я хорошо помню, как в октябре 48-го после землетрясения к нам привезли много мальчиков и девочек, — рассказывает Киясов. — Среди них и Ниязов был. Ребят было настолько много, что в двухэтажном здании не хватало кроватей и тумбочек. Ниязову, как и прочим, выдали комплект белья, белую рубашку, темно-синие брюки и пионерский галстук. По словам Киясова, несмотря на то что в стране был голод, кормили по тем временам неплохо. Супы, манная каша, по куску ржаного хлеба в день. Многие ребятишки прятали этот хлеб под подушку, чтобы сделать запасы.
Воспитанием 8-летнего Ниязова занимались фронтовики. Именно они работали в детском доме. Будущему Туркменбаши удавалось избегать самого строгого наказания — простоять несколько часов в углу. Он никогда ни с кем не дрался, даже не грубил старшим.
На маленькой территории играли в футбол, баскетбол. Но, по словам Киясова, маленький Сапармурат не интересовался спортом. Не выделялся он и особым рвением в учебе.
— Он всегда отделялся от ребят. Если мы могли придумывать игры, собравшись компанией, о чем-то болтать, то Ниязов всегда был один. По крайней мере у меня сложилось такое впечатление, что ему было скучно. И грустно. С тех пор прошло больше полувека, а маленький Ниязов до сих пор стоит у меня перед глазами — как всегда, один, взгляд исподлобья, молчаливый…
Некоторые смельчаки пытались сбежать. Их не останавливала даже собака, которая носилась вокруг высокого глиняного забора и, только завидев перелезающего через забор мальчишку, больно кусала… Спустя два месяца Киясов со своей сестрой все же сбежал. А Ниязов остался...
— Мне не дает покоя одна мысль, — говорит Киясов, — как же мог Ниязов, человек, который нашел приют в детском доме, быть настолько жестоким, немилосердным к своему народу?
Картежник и кутила
…Я обращаюсь за помощью к тем, кого считаю своими близкими родственниками. Но вместо поддержки получаю известие, что они отрекаются от меня! Мне неоткуда ждать помощи.
Сапармурат Ниязов, “Рухнама”
— Ниязов не упускал случая подчеркнуть, что он сирота. Конечно, он остался без отца и матери. Но мало кто знает, что через короткое время из детского дома Ниязова забрал дядя.
Это слова экс-главы Центробанка и бывшего вице-премьера Туркменистана Худайберды Оразова. Он тоже живет за границей: на родине его приговорили к пожизненному заключению.
— Поверьте, я знаю, что говорю, — продолжает Оразов. — Дядя Ниязова жил со своей семьей в поселке Кипчак недалеко от Ашхабада. Он заведовал одной из самых передовых ферм Туркменистана. А вы знаете, что это такое? Это тысячи голов овец, богатейший урожай. В общем, дядя по тем временам был человек состоятельный. И я точно знаю, что для своего племянника он делал все, ни в чем ему не отказывал. Он же его определил в элитную по тем временам школу №20.
Ни для кого не секрет, что в 1967 году Ниязов закончил Ленинградский политехнический институт. Однако мало кому известно, что до своего поступления в этот вуз будущий президент Туркменистана пытался получить высшее образование в Москве.
— Дело в том, что после школы Ниязов с завидным упорством обивал пороги разных профсоюзов, социальных организаций, — рассказывает Оразов. — Везде он жаловался, что ни одной родной души не осталось, направьте, мол, в Москву учиться. И его направили…
Будущий президент Туркменистана проучился в Московском институте водного хозяйства ровно год, и его отчислили… за неуспеваемость. И он несолоно хлебавши снова вернулся в дом своего дяди.
— Не поверите, через короткое время Ниязов опять пошел по тем же профсоюзам, — продолжает Оразов. — Его пожалели снова. Вот так он и поступил в Ленинградский политех.
По словам Оразова, Туркменбаши есть что скрывать о своей молодости. Именно поэтому он расправился над всеми, кто знал его в те годы, — кого посадил, кого вынудил эмигрировать.
— Дело в том, что Ниязов, как говорится, с младых ногтей был заядлый кутила. Ночами напролет играл в карты и бильярд, — рассказывает Оразов. — Я разговаривал с некоторыми нашими туркменами, которые учились вместе с Ниязовым. Знаете, ему дядя присылал деньги, еду, одежду. А ребята из-за того, что он сирота, его жалели и делились с ним последним…
“А кто этот малый?”
Следующим периодом в жизни Ниязова стала работа на ГРЭС.
— Вы знаете, чем он там занимался? Работал инженером по технике безопасности, — рассказывает Оразов. — Но это должности такие, как бы это сказать… Короче говоря, обычно на такие места сажают пенсионеров. Но Ниязов активно занялся профсоюзной деятельностью.
Однажды, как вспоминает Оразов, на ГРЭС с визитом приехал первый секретарь ЦК Компартии Туркменистана Мухамедназар Гапуров. Ниязов вызвался обслуживать высокого гостя: то чаю подольет, то вазу с фруктами подаст… Гапуров спросил: “А кто этот малый?” Ему ответили: молодой специалист, сирота, без отца и матери рос. “Раз так, — сказал первый секретарь, — я ему помогу”. Проходит месяц, два, три… Полгода. Ниязов терпеливо ждал, когда же Гапуров окажет ему обещанную помощь. Так и не дождавшись, решил сам пойти в приемную руководителя республики, напомнить о себе. Гапуров пожалел сироту и приблизил к себе.
— Ниязов бывал и у него в кабинете, и дома. Знаете, тапочки подавал, чемодан носил, дверь открывал. Кстати — вот смех-то! — Ниязов вообще очень любил открывать дверь вышестоящему начальству, — смеется Оразов. — Помню, он уже в аппарате ЦК работал. Как только видел, что кто-то из начальства приближается к выходу, пулей летел к этой двери. И, улыбаясь, чуть наклонив голову, открывал ее…
Как вспоминают сослуживцы Ниязова, его жизнь можно было разделить на две части. На работе — и после.
— Днем, на работе, он был уж очень скромным, — вздыхает Оразов. — Его страсть к роскошной жизни не проявлялась ни в чем. Одевался он безвкусно, дешево, машина — только служебная, квартира тоже. Но вечером его было не узнать! Даже когда стал первым секретарем ЦК Компартии Туркменистана, не оставил игру в карты, бильярд. Мало того, Ниязов увлекся и другим — уж очень любил париться в бане и крепко выпить.
Однажды, когда в Туркменистан приезжал Эрнст Неизвестный, Ниязов во всеуслышание заявил: “Как же здорово, что вы хорошо играете в карты, а то я здесь со своими играю, так они все мне поддаются. Я вынужден вызывать профессиональных картежников из Турции и играть с ними на деньги”.
Роковые свадьбы
Долг отца… — дать детям такое воспитание, которое направило бы их по истинной стезе, привило честность, здравомыслие, ответственность. Я бы так сказал: последний долг родителей перед детьми заключается в том, чтобы, во-первых, дать образование и специальность, во-вторых, построить дом и, в-третьих, женить!
Сапармурат Ниязов, “Рухнама”
Как рассказывает Нурмухамед Ханамов, Ниязов не считал нужным ходить на свадьбы или дни рождения друзей. Правда, была одна свадьба, на которую он все же приехал. Его дядя, тот самый, который вырастил осиротевшего Сапармурата, женил одного из своих сыновей.
— У нас в Туркменистане на свадьбу приходят несколько тысяч человек, — рассказывает Оразов. — Соседи и родственники несут на праздник свои ложки, вилки и ковры, на которые садятся гости. Ниязов тоже привез два ковра. И вдруг заметил, что его ковры положили у входной двери. Как он начал орать на своего дядю. Обругал его… Представляете, при всех! Ушел со свадьбы. И забыл о своем дяде навсегда…
По словам Ханамова, уже в 80-х в семье Туркменбаши не было близких, теплых, по-настоящему семейных отношений. Жена Ниязова, Муза Алексеевна, жила в Москве. В столичных вузах учились дети, и она была как бы при них. Дочь Ирина была студенткой факультета кибернетики МГУ. Сын Мурад закончил дипакадемию.
— У нас ходили слухи, что Ниязов развелся со своей женой, — вспоминает Оразов. — Но это неправда. Когда Муза Алексеевна жила в Москве — кстати, она до сих пор там живет, — Ниязов ее полностью обеспечивал. Чемоданами отправлял деньги, продукты, одежду. Да и сына своего прикрывал. Тот за ночь проигрывал 12 миллионов, а Ниязов расплачивался. Видно, страсть к азартным играм передалась ему по наследству.
В конце 80-х Мурад решил жениться. В жены выбрал девушку из татарской семьи. Ее отец руководил отделом одного из министерств, мама работала врачом. Но Ниязов решил, что девушка не чета его сыну, и был категорически против предстоящего союза. На эту свадьбу он все же приехал. А вот бракосочетание своей любимой дочери проигнорировал. Говорят, что избранник Ирины был “не той национальности”. Кстати, Ирина до сих пор счастлива со своим мужем и, по слухам, живет в одной из европейских стран. А ее брат женат уже в третий раз.
Время — кремлевское
Все 74 года советской власти мы были мишенью для критических стрел. Мы привыкли к постоянным нападкам, издевательствам над нами. На любом бюро или пленуме ЦК КПСС, на любом общесоюзном совещании в Москве непременно критиковали туркмен. И это вошло в привычку, стало традицией.
Сапармурат Ниязов, “Рухнама”
Подобные “откровения” Ниязов позволил себе, только когда его власть в Туркменистане стала безграничной.
Бывший пресс-секретарь Ниязова Курбанов пишет в своей книжке о том, что Туркменбаши еще с начала 70-х начал разваливать КПСС и советскую империю, сколачивал вокруг себя преданных соратников. На самом же деле история говорит совсем о другом — в 89-м на съезде народных депутатов СССР Сапармурат Ниязов голосовал против отмены 6-й статьи бывшей советской Конституции — о руководящей роли КПСС...
Как рассказывает Оразов, по приспосабливаемости Ниязову не было равных. Когда он стал первым секретарем ЦК Компартии Туркменистана, то, естественно, не предпринимал никаких действий без оглядки на Москву. Но и тут умудрялся перегнуть палку.
Например, первым его решением стало... изменение рабочего времени для жителей республики. До этого рабочий день начинался в 9 утра и заканчивался в 18.00. Впрочем, так это было и в Москве. Но, когда стрелки часов на Спасской башне показывали 18.00, в Туркменистане было 20.00. Разница во времени — два часа. Так вот Ниязов повелел: рабочий день у нас будет заканчиваться тогда, когда он заканчивается в Москве, значит, в 20.00...
***
Александр Яковлев, бывший член Политбюро ЦК КПСС:
“Мы виделись с Ниязовым на съездах и заседаниях Политбюро. Но близко знакомы не были. В нем не было ничего особенного. Индивидуальности не наблюдалось. В эпоху демократических преобразований он вел себя… Да мне кажется, что ему было все равно. Если бы перестройки не было, он бы не шибко расстраивался. Но нельзя не заметить, что он был всегда по-восточному вежливым, учтивым… ”
***
Егор Лигачев, бывший член Политбюро ЦК КПСС:
“Обыкновенный середняк! Интеллектом не блистал. Инициативностью тоже. Тактика у него была — как все, так и он. Поэтому и публично старался не выступать. Вроде как прилежный, старательный. Да в те времена все были такими. Помню, он просил, чтобы ему помогли наладить снабжение питьевой водой в республике. Я помог ему. И мне рассказывали, что в Туркменистане он часто поднимал тост за мое здоровье. Благодарил, значит”.
***
“Мы вас всегда поддержим”
— Услужливость Ниязова ярко проявилась во время ГКЧП, — рассказывает Нурмухамед Ханамов. — В тот день я приехал к нему поговорить о делах. У него на столе расставлены в ряд несколько телефонов, в том числе — связь с Москвой. Сижу я у него в кабинете, вдруг звонок. Это был Язов. И я оказался невольным свидетелем их разговора. Ниязов, с перепуганным видом: “За нас можете не беспокоиться. У нас здесь все будет нормально. Мы вас всегда поддержим”. Когда разговор закончился, Ниязов повесил трубку и глубоко так, с облегчением, вздохнул: “Ой, елки-палки! Вот ситуация, даже не смекнешь с ходу, как и реагировать...” И пока обстановка в Москве не стабилизировалась, он притих, затаился. Выжидал.
После распада СССР Ниязов первое время не знал, как себя вести. А вдруг все вернется на круги своя?
Первой реакцией Ниязова на известие о распаде Союза стал призыв к руководителям Среднеазиатских республик встретиться в Ашхабаде. Объединиться. Выработать совместные действия. “Понимаете, он боялся взять ответственность на себя”, — комментирует Ханамов.
— Однажды Ниязов поехал с визитом в Китай и обратился к генеральному секретарю: “А давайте-ка с вами объединимся. Вы для нас будете лидером, мы на вас равняться будем!” Ошарашенный генсек КПК ответил отказом. Подобные договоры он пытался заключить с Турцией.
— Обратите внимание на даты объявления независимости союзных республик, — рассказывает Нурмухамед Ханамов. — Туркменистан самый последний объявил о своей независимости. Ниязов выжидал. Уверенно и свободно он почувствовал себя лишь после октября 93-го. Когда в Москве парламент расстреляли. Тогда он понял, что дороги назад нет.
— Он сразу изменился после того, как стал президентом?
— Его страсть к богатству проявилась в первый же год. Как грибы после дождя возводил резиденции, президентские дворцы. С огромными залами заседаний и, естественно, его собственными кабинетами. Все в золоте, мраморе…
Все структуры, которые могли помешать проведению его решений в жизнь, Ниязов упразднял. Все подминал под себя. Он стал и главой государства, и главой правительства. Кстати, он повел себя как настоящий стратег. Вот не помню я такого, чтобы Ниязов выступал на съездах, конференциях с громкими заявлениями. Он все делал втихую.
Буквально за два года он сделал так, что сопротивляться уже никто не мог. Неугодных отправлял либо работать за границу по дипломатической линии, либо сажал в тюрьму и преследовал их родственников. Параллельно этому проводил грандиозные по своим масштабам сокращения. К примеру, несколько раз увольнял по 10 тысяч учителей и врачей. Этому нет объяснения. Наверное, он решил: зачем людей учить, темными легче управлять. И зачем лечить — у нас все здоровые. Это в его духе. И сопротивляться ему уже никто не мог. Да и возможности для этого он не оставлял. Знаете, если бы мне рассказали, что Ниязов превратится в такого тирана, диктатора, еще в конце 80-х и даже в самом начале 90-х, — не поверил бы! Но все это я испытал на себе…
Как величают Ниязова
Акбар (Великий), Сердар (Вождь), Туркменбаши (Предводитель всех туркмен), сын лучшей из туркменских матерей Гурбансолтан-эдже. Еще один, новый титул был оглашен 19 февраля — на 65 лет Ниязова. Его стали именовать Очеловеченный символ Туркмении.
Его последние Указы
В конце февраля 2005 года Ниязов принял ряд решений, которые уже воплотились в жизнь:
1. “Книги у нас никто не читает, в библиотеки народ не ходит. Пускай остаются Центральная библиотека и студенческие библиотеки в вузах — все остальные надо закрыть”.
2. “В каждом областном центре остается только диагностический центр, по направлениям которого люди будут ездить лечиться в Ашхабад. Все остальные больницы и госпитали на территории страны закроются…”
3. “Зачем нам теперь заповедники? Пускай люди выпасают скот на этих территориях, пользы гораздо больше будет”.
В апреле Ниязов издал указ, запрещающий ввоз и распространение в стране иностранных печатных изданий (на русском, казахском, узбекском, киргизском, а также английском языках).
В мае прекратилось действие Соглашения об урегулировании двойного гражданства между Россией и Туркменистаном. Несколько десятков тысяч граждан Туркмении, которые сохранили российские паспорта, стали иностранцами в своей стране. Теперь они оплачивают валютой билеты для поездок за рубеж. Им запрещено покидать Ашхабад без специального разрешения. Для них действуют повышенные тарифы на коммунальные услуги.
Памятник Туркменбаши в центре Ашхабада возвышается на 63 метра. Вся эта композиция медленно вращается по ходу движения Солнца и совершает за сутки полный оборот вокруг своей оси. Осью же всего сооружения является панорамный лифт, ведущий на несколько круговых обзорных площадок.