Компромат.Ru ®

Читают с 1999 года

Весь сор в одной избе

Библиотека компромата

Оригинал этого материала
© "Новая Газета", 11.09.00

Безработный № 1

Сколько должен был узнать следователь Волков, чтобы его уволили?

Георгий Рожнов

[...]  Придется начать с недавнего: 18 августа в Генеральной прокуратуре России произошло событие, по тамошним нравам, заурядное и даже будничное — в три часа пополудни следователь по особо важным делам Николай Волков был вызван к и. о. генерального прокурора Юрию Бирюкову. Минут двадцать они потолковали, а уже в половине четвертого и. о. своего посетителя уволил. Разумеется, по собственному того желанию. При выходе у Волкова мигом отобрали служебное удостоверение, и в свой кабинет на Мясницкой он еле попал. Что я по поводу этого руководящего хамства думаю, уже напечатано в № 42 «Новой газеты». Статья называлась «Волков, на выход! С вещами». С того дня — десятки звонков от московских корреспондентов самых влиятельных западных СМИ. Просили: помогите найти Волкова, никак не можем понять, как это можно выгнать на улицу 45-летнего следователя, известного во всем мире, да еще тогда, когда он привез из Берна полтонны документов по знаменитому делу «Аэрофлота»? При всем желании помочь коллегам я не мог: Волкову в те дни впервые стало худо с сердцем, он никуда не ходил, лежал дома на диване, а жена Женя, собака Герда, два кота и две кошки старались ему не мешать. Через неделю Волкову пришлось идти на Мясницкую, заказывать пропуск, ждать сопровождающего и снова входить в бывший свой кабинет. Там его ждал прокурорский генерал Александр Филин, которому надо было передавать дела. Преемник нервничал и чертыхался: от предстоящей мороки он был не в восторге.
       
       4 сентября, в понедельник, Волков пришел ко мне в редакцию — от его бывшей службы пять минут хода. Мы пили кофе и разговаривали — три часа без перерыва.

       — У вас глаза усталые, грустные. Все еще тяжко?

       — А как вы думаете? В сорок пять лет — пенсионер. Да ладно обо мне, перебьюсь. Другое мучает: боюсь, эти ребята угробят дело. И не потому, что им кто-то велит сделать так. Представьте, там более двухсот томов, и это не беллетристика: счета, изъятые из «Андавы» и «Форуса», сотни протоколов допросов, очных ставок. Мне иногда было не по себе, я ловил себя на мысли, что знаю наверняка, что находится в пятнадцатом томе, что — в сто пятнадцатом. А еще эти двадцать коробок, которые я на свою голову притащил из Берна... Я словно чувствовал, что со мной что-то случится, я их все разобрал, разложил не только по папкам — по эпизодам, по времени, по полноте доказательств.

       — Коля, там есть конкретика? Факты, которые не оспоришь?

       — Я докладывал руководству: хочу раздробить огромное дело и вытаскивать на свет божий мошенника за мошенником. Я знаю каждого поименно. Я говорил: через два-три месяца я смогу назвать имена причастных к аферам лиц, предъявить им обвинение и избрать адекватную меру пресечения — арест и только арест.

       — Господи, ну кто вас тянул за язык? Работали бы потихоньку, а потом — вот вам результат. Что вас понесло с этим докладом?

       — Иначе не могу, нас так учили.

       — Знаете, Коля, я не раз просчитывал ситуацию, но такого исхода предвидеть не мог. Вас не могли, не смели уволить.

       — Вообще-то, это право руководства — работать с таким-то следователем или не работать. Если за этим не стоит другое, куда более худшее — развал дела, спуск его на тормозах. Это у нас умеют.

       — Я помню нашу последнюю встречу 4 августа. Вы только что вернулись из Берна, по лестнице к вам было не пройти — ребята таскали коробку за коробкой. Я помню ваши глаза тогда — они сияли, огнем горели.

       — Еще бы, я чувствовал — мы перехватили инициативу, козыри были у нас в руках! Единственное, о чем я тогда просто молился: только бы у нашего руководства хватило смелости согласиться с моим видением дальнейшего хода расследования, сделать рывок вперед.

       — Помнится, 5 августа у Колмогорова было совещание, докладывали вы. Что-то просили?

       — Одно-единственное: дать мне людей, человек десять, не меньше. И трех-четырех переводчиков.

       — И что услышали?

       — Молчание. Тяжелое такое, тревожное.

       — Давайте, Коля, внимательно посмотрим, что происходило в последующие дни — до 18 августа, когда Бирюков вас уволил, еще две недели.

       — Пока ничего. Я по-прежнему работал с группой из трех человек. Сейчас даже не верится, что при такой малости людей я закончил дело Гантамирова, дело статистиков, дело о самоубийстве прокурора Архангельска. И параллельно вел дело «Аэрофлота».

       — Мне еще Михаил Борисович Катышев говорил, что таких результатов, как у Волкова, он не видел ни у кого. Еще в те дни, когда он был заместителем генерального прокурора, курировал следствие и был весьма жестким руководителем. Так что же дальше? Дали людей?

       — Где-то числа десятого приходит ко мне наш следственный генерал Филин: прибыл в ваше распоряжение. Знаете, я обалдел — как я могу распоряжаться генералом? Два медведя в одной берлоге? Потом понял: что-то готовится.

       — Представьте, я тоже. Никогда ранее я не слышал стольких слухов о Волкове. То одна солидная газета уверяет, что вы идете на крутое повышение и расстаетесь с «Аэрофлотом». То буквально через день другое, не менее солидное издание уверяет, что Волков уже отстранен от следствия по тому же «Аэрофлоту». То еще один знаток пишет, что привезенные вами из Берна материалы — для российского правосудия не более чем макулатура. И каждый раз вы опровергаете всю эту чушь.

       — Если бы только опровергал! Каждый раз проводилось служебное расследование, каждый раз меня вызывали на ковер и я писал объяснения: это сплетня, я здесь ни при чем. И однажды доконали: я написал в объяснении, что оскорблен недоверием ко мне, что в такой атмосфере ни о каком расследовании речи быть не может, равно как и о моей дальнейшей службе. Сколько дней, сколько нервов было угроблено!

       — Коля, этот массовый слив дезы не случаен, последующие события тому подтверждение. Кому-то было выгодно выбить вас из колеи. Давайте-ка припомните: что вы узнали такого, что могло так встревожить власти?

       — Понимаете, я наконец-то понял всю хитрую механику выуживания денег из «Аэрофлота» и перекачки их в карманы некоторых руководящих господ. Смотрите, как это делалось: бывшее руководство «Аэрофлота» (Глушков, Красненкер) решает разместить выручку от продажи билетов в швейцарских компаниях «Андава» и «Форус». Объяснения благовидные: лучше держать деньги в двух местах, чем собирать их в сотне стран, где есть представительства «Аэрофлота». Но что делается дальше — создается цепочка посреднических липовых фирм, которые отрезают «Аэрофлот» от собственных денег. Его представители не могут прийти в ту же «Андаву» и взять собственные деньги — только через посредников. Впрочем, это было известно и раньше. Тайной оставалось одно: кто эти посредники, с которыми Глушков заключал договоры? Сегодня я могу доказать: бывшее руководство «Аэрофлота» и их посредники — одни и те же лица. Тот же Глушков официально договаривался сам с собой! Смотрите, вот идет цепочка: «Аэрофлот» — «Андава» — посредники. Кто они? Чьи личные счета в самом конце цепочки?

       Сегодня я знаю всех. Знаю, кто сколько украл. Вы не будете спрашивать их фамилии — догадываетесь, что я их не назову. Скажу только, что это граждане России на довольно высоких постах.

       — Вы думаете, они догадались о вашей осведомленности?

       — Я не думаю — я уверен. Им помогли догадаться.

       — Коля, у меня такая шальная мысль — вот если бы вы вернулись из Берна с пустыми руками и заклеймили швейцарскую бюрократию: ну не дают документы, и все тут! Сладу нет с их адвокатами и судьями! Поверьте, до сих пор работали бы спокойно и генеральскую звезду получили. Вы недопустимо хорошо потрудились.

       — Нас так учили.

       — Николай, а если бы вы не написали рапорт об отставке? Ей-богу, мне трудно представить, какую формулировку придумывали бы ваши начальники, чтобы уволить следователя, за три года сумевшего размотать два дела о коррупции, вышедшего на финишную прямую в полном загадок деле «Аэрофлота».

       — Ну, вы тогда не знаете тех, кто сегодня нами руководит. Я, что, первый? Что, меня трудно сослать следователем в какие-нибудь Петушки? Я, что, не понимаю главной задачи нашего генералитета — ни дня не оставлять Волкова на деле «Аэрофлота»! И не оставили. Да вот, совсем недавно — накануне дня рождения хамски выгнали Владимира Ивановича Казакова, следователя легендарного.

       — А теперь поговорим о пропавшем транше МВФ. Что вы получили в Швейцарии по этому поводу?

       — Я доложил руководству: вот, по убеждению наших коллег, номера фирм, счетов, на которых осели миллионы из 4,8 миллиарда долларов, так необходимых России. Попросил: дайте ответ в Берн — мы будем возбуждать дело или нам эти миллиарды не нужны? Никакого ответа дано не было. А информация Генеральной прокуратуры Швейцарии, что к афере «Аэрофлота» присоединились АвтоВАЗ и «Трансаэро»? Нас этот казус интересует или нет? Не знаю, молчат до сих пор.

       — Коля, это что-то новое. Ни АвтоВАЗ, ни «Трансаэро» до сих пор не упоминались в качестве клиентов той же «Андавы».

       — А ничего удивительного — прокуратура Швейцарии далеко не сегодня начала следствие по этим аферам, просила, как я уже говорил, содействия российской стороны и ждет не дождется ответа. Вы думаете, вам из нашего ведомства дадут информацию? Ошибаетесь. Вот теперь, если опубликуете наш разговор, ждите истерик.

       — Да и ваша поездка в Берн за документами не раз изображалась подконтрольными Березовскому СМИ как туристический вояж, не более того. А Генпрокуратура ни одного пресс-релиза по этому поводу нам не представила, ни одного заявления не сделала. Ничего не поделаешь, придется напомнить, что по этому поводу заявил генеральный прокурор Швейцарии Валентин Рошахель — он комментировал перед журналистами итоги вашего визита: «Генеральная прокуратура Швейцарии сделала то, что должна была сделать, — передала российской стороне в лице Николая Волкова большое количество материалов по делу «Аэрофлота». И далее: «Швейцарские правоохранительные органы полностью выполнили свои обязательства, и дальнейшие действия в рамках этого уголовного дела являются исключительно прерогативой Генпрокуратуры России». Тут уже прямой намек — действуйте, господа, ждем-с.

       — Вот и дождались — меня выгнали, преемник пока в растерянности.

       — Давайте будем оптимистами — предположим, что тот же Филин где-нибудь через полгода разберется в ворохе бумаг, которые ему от вас достались.

       — Я готов ему помочь. Но время, время! Пока мы будем молчать, адвокаты поднимут шум, и прокуратура в Берне станет думать: а не разблокировать ли нам счета многочисленных фигурантов? Тогда беда — украденных миллионов долларов Россия так и не увидит.

       — О какой сумме может идти речь?

       — Я не смею сказать, сколько денег лежит на счетах тех же «Андавы» и «Форуса». Но одну цифру назову: с 1996-го по 1999 год только через «Андаву» прошло 580 миллионов долларов «Аэрофлота». Из этой суммы известные мне господа отщипнули 35 миллионов. Не вышвырнули бы меня на улицу — эти деньги вернулись бы очень скоро. Более того, статья, которую я намеревался им инкриминировать, предусматривает конфискацию всего имущества. А это десятки вилл у нас и за рубежом, все средства на личных счетах.

       — Коля, что же это с нашей прокуратурой происходит? Она не изобличает, напротив, обеляет, укрывает преступников, избавляется от тех, кто слишком ретиво идет по следу криминала.

       — Это самая моя большая боль. Изгоняют профессионалов, их места занимают не вполне компетентные люди, иногда просто зеленая молодежь. Атмосфера стала невыносимой: одних ломают, других делают подлецами. С кем это не удалось — вышибают. Поверьте, я не страдаю излишней подозрительностью, но при нынешних нравах отнюдь не удивлюсь, если узнаю, что какие-то материалы затерялись, а в других ничего существенного нет. На всякий случай напомню, что в Берне остались не только опись каждого отданного мне листочка, но и копии всех документов. И последнее: избавившись от меня, наши руководители лишились и информации, которой в письменном виде нет. Она в моей голове.

       — Что вы имеете в виду?

       — Оперативные данные, которые мне передали на словах офицеры полиции и секретных служб. Если я увижу, что дело «Аэрофлота» близится к официальному прекращению, что жулье так и осталось безнаказанным, а моя страна не получила украденных у нее миллионов, тогда...

       Тогда мы встретимся снова.

 
Другие материалы раздела:
Миф о несгибаемом Волкове
"Я не первый и не последний"
Безработный № 1

Знаком '+' отмечены подразделы,
а '=>' - ссылки между разделами.


Compromat.Ru ® — зарегистрированный товарный знак. Св. №319929. 18+. info@compromat.ru