Компромат.Ru ®

Читают с 1999 года

Весь сор в одной избе

Библиотека компромата

"Уголовное преследование экс-губернатора Смоленской области Маслова сейчас невозможно из-за его сенаторского статуса, но чтобы клубок размотался, достаточно предъявить обвинение его заму"

Топ-5 бизнесов родственников губернаторов: Лужков, Шаймиев, Рахимов, Матвиенко, Строев

Оригинал этого материала
© "Русский репортер", 08.05.2008

Всё в семью

Виктор Дятликович

Бывший губернатор Смоленской области Виктор Маслов

«Следователи смоленского УФСБ сегодня — как дураки с намыленной шеей. Они возбудили громкое дело, провели расследование, но закончить его и передать материалы в суд не могут. Потому что им не позволено заходить за некие буйки», — бывшему заместителю начальника смоленской милиции Анатолию Семцову не занимать откровенности и смелости. Он даже встречу назначает в кафе в двух минутах ходьбы от здания УФСБ, хотя сюда часто заходят те самые злосчастные следователи. А «за буйками», по мнению отставного милиционера, находятся бывший губернатор Смоленской области Виктор Маслов и члены его семьи: жена, дочь и зять. Все они так или иначе причастны к уголовным делам, наглядно демонстрирующим, как даже в самых бедных регионах России действует принцип семейственности.

Возможность оказать протекцию бизнесу родственников воспринимается у нас едва ли не как законная привилегия чиновника. От этого страдают интересы государства, власть дискредитируется в глазах населения. Предприниматели не могут рассчитывать на честную конкуренцию с теми, кто вопросы развития своего дела решает не через конкурсы и тендеры, а за семейным ужином. При этом предметом уголовного расследования «фамильный» бизнес чиновников становится крайне редко. Чаще всего — на уровне градо- начальников. В последнее время интерес проявляют и к попавшим в опалу губернаторам. Но пока государство не вырабо­тает четких правил — что чиновникам и их родственникам позволено, а за что их нужно карать, — все эти уголовные дела будут походить на сведение политических счетов.

«Семейная» медицина

Дело, о котором говорит Анатолий Семцов, местное УФСБ возбудило 15 мая прошлого года по фактам незаконной продажи государственной собственности. Два обвиняемых — начальник департамента здравоохранения администрации Смоленской области Александр Доронин и директор государственного предприятия «Медтехника-Смоленск» (далее — «Медтехника») Владимир Алекса — посидели в СИЗО и были отпущены под залог. Родственники экс-губернатора области Виктора Маслова проходят по делу лишь в качестве свидетелей, хотя именно им досталась значительная часть той собственности, которую, по мнению следствия, продали незаконно и по ценам явно ниже рыночных.

Посредником в этой сделке выступило государственное предприятие «Медтехника». Создавалось оно для поставок в областные больницы и поликлиники медицинского оборудования, но вскоре получило право продавать объекты госсобственности. Схема преступления, как считают следователи, была проста, чтобы не сказать — примитивна. «Медтехника» обращалась в областное правительство с просьбой передать ей в пользование то или иное здание. Получала его. А уже через несколько недель добивалась разрешения продать его. И продавала. В большинстве случаев без конкурса. Гаражи, склад, административные здания и даже двухкомнатную квартиру в центре Смоленска. Многие из этих объектов были куплены дочерью и зятем Виктора Маслова — Викторией и Олегом Потемкиными. А квартира (единственное, что продавалось по конкурсу) — одним из вице-губернаторов.

Формально все здания оценивались независимым специалистом, но потом эти экспертизы стали вызывать сомнения. Например, компания «Смоленск-Фармация» за 5,3 млн руб­лей купила у «Медтехники» часть административного здания, подвал и склад на улице Аптечной. И сразу же взяла в банке кредит под залог этой собственности — 12 млн рублей. Причем саму собственность стороны оценили в 14,7 млн — то есть в три раза больше, чем это изначально сделал «независимый» эксперт.

Еще приятнее получать прибыль не единожды, а каждый месяц. 1 декабря 2006 года «Медтехника» отдала одну из своих аптек в аренду ООО «Медиум» — 400 кв. м за 82 с небольшим тысячи рублей в месяц. «Медиум» в тот же день передает в субаренду 117 из этих 400 метров — уже за 128 620 руб­лей! Так красиво, легко и непринужденно деньги из воздуха делает фирма, среди учредителей которой — жена губернатора Ирина Маслова и две родственницы чиновников, значащиеся в деле как обвиняемые.

Да, цифры эти не поражают воображение. Не российский размах. Ну что такое пара тысяч долларов в месяц, заработанных из ничего на сдаче в субаренду помещений? Тем более если делятся они на троих. Это разбирательство уникально тем, что имеет все шансы уже в ближайшее время дойти до суда. Другие дела в том же Смоленске либо не возбуждались, либо прекращались областной прокуратурой. В них фигурируют все те же родственники Виктора Маслова, а также мэра Смоленска Владислава Халецкого. Речь идет о получении государственных кредитов, рейдерских захватах предприятий, сомнительном с точки зрения закона выделении земельных участков.

Сам Виктор Маслов в конце прошлого года подал в отставку. Теперь он представляет Смоленскую область в Совете Федерации и, кстати, сам скоро будет голосовать за или против принятия закона о противодействии коррупции, который разрабатывается межведомственной рабочей группой во главе с помощником президента Виктором Ивановым.

Законная борьба

В России любят разрабатывать и потом не принимать антикоррупционные законы. Только в апреле Госдума отклонила два подобных законопроекта, где часто мелькали слова «родственники», «члены семьи» и т. д. Оба предполагали обязательное декларирование доходов не только чиновниками, но и их супругами и детьми. Планировалось также сузить круг должностей, которые могут занимать родственники чиновников, ввести запрет на открытие счетов за границей и многое другое.

Оба проекта депутаты «прокатили». Говорят, по причине того, что скоро в Госдуму будет внесен «кремлевский» вариант закона о противодействии коррупции, где есть многие из названных пунктов, в том числе и касающиеся «семейственности». Вокруг этого проекта идет жесткая борьба, хотя окончательной его версии пока никто не видел.

— Я запаслась попкорном, заняла место в первом ряду зрительного зала и жду, чем же закончится подготовка этого закона, — говорит глава российского отделения международной организации Transparency International (TI) Елена Панфилова.

Каждый год TI проводит исследование и определяет уровень коррупции в разных странах, пока Россия — в явных аутсайдерах. Весь вопрос в том, насколько жесткие формулировки будут применены в новом российском законе. Ведь, по сути, одно лишь требование декларирования доходов членами семьи чиновников бессмысленно. Чаще всего по документам эти жены, сыновья, племянники и дочери — законопослушные бизнесмены. Да, очень и очень успешные, но разве они в этом виноваты? Виктор Маслов, встречаясь с корреспондентом «РР» и комментируя нападки на своих родственников, сказал: «Они самостоятельные, взрослые люди. Им же надо на что-то жить. И их абсолютное право — заниматься бизнесом».

От того, согласится или нет с такой трактовкой ситуации новый российский закон, зависит очень многое. Проблема ведь не в высоких доходах родственников чиновников: они действительно имеют право заниматься бизнесом. Проблема в том, каким образом они добиваются успеха, помогает ли им в этом «главный родственник», сидящий на вершине региональной пирамиды власти.

— Россия ратифицировала конвенцию Совета Европы о борьбе с коррупцией, где есть очень важная статья, — продолжает Елена Панфилова. — Коррупцией там признается такой состав, как «злоупотребление влиянием». У нас это называется «позвоночное право», «звонок другу», но не считается непосредственным проявлением коррупции. А в европейской конвенции четко прописано, что, если должностное лицо, облеченное полномочиями, само не «продало» услугу, но использовало свое влияние, чтобы обеспечить коррупционные преференции какому-нибудь третьему лицу, это тоже коррупция.

Кроме того, во всех международных антикоррупционных конвенциях, которые ратифицировала Россия, есть и такое понятие, как «конфликт интересов». Оно применяется практически во всех европейских странах. Поступая на госслужбу, человек перечисляет все бизнес-инте­ре­­сы своей семьи: супруга, мол, у меня банкир, сын — владелец сети автосалонов, у дочери аудиторская фирма и т. д. И если банк жены участвует в государственном тендере, этот чиновник лишен какой бы то ни было возможности повлиять на его результаты. И даже по телефону заинтересованным людям позвонить не может — из-за того самого пункта о «злоупотреблении влиянием».

От того, будут ли внесены эти нормы в новый антикоррупционный закон, напрямую зависит его эффективность. А пока, как показывает практика, успех «семейного» бизнеса редко обходится без помощи сверху. Используются и финансовые возможности региональных бюджетов, и силовой административный ресурс. В случае, например, когда в интересах родственников чиновников захватывается тот или иной бизнес. По мнению оппонентов того же Виктора Маслова, он активно использовал эти методы для помощи своей семье.

«Семейные» кредиты

Губернатором Смоленской области Виктор Маслов был избран весной 2002 года, будучи начальником местного УФСБ. Нельзя сказать, что тогда у него была кристально чистая репутация. Бывший прокурор Смоленской области Евгений Агарков издал книгу, где среди прочего вменяет в вину начальнику УФСБ Маслову участие его подчиненных в расхищении конфискованного контрабандного цветного металла, сигарет и спирта. Впрочем, сроки давности по тем делам истекли — кто прав, кто виноват, уже не выяснишь.

Популярность Маслова поначалу была высока даже среди тех, кто сейчас жаждет его «крови». Апофеозом признания стал один из выпусков местного журнала «Смоленск», где на 52 страницах появилось аж 56 фотографий недавно избранного губернатора.

Пять лет спустя главный редактор журнала Владимир Коренев встречает нас в «редакции» — однокомнатном офисе четыре на четыре метра, где всего один стол, по полу разложены стопки книг, подпертых бюстом Салтыкова-Щедрина. Журнал называется теперь «Новый Смоленск», потому что у прежнего отобрали лицензию, лишили редакционного помещения и почти всего имущества. Владимир Коренев уверен, что всему виной — переход в оппозицию.

Именно его журнал первым опубликовал материалы уголовного дела о выделении государственного кредита ООО «Тасис-Агро». В 2005 году компания получила из бюджета Смоленска 9 000 150 рублей. Все бы ничего, но среди учредителей фирмы значились дочь губернатора Маслова Виктория и дочь мэра Смоленска Владислава Халецкого Ольга Старкова. По факту нецелевого использования бюджетных средств прокуратура Ленинского района Смоленска возбудила уголовное дело. Как оказалось, на свою голову.

Мэр города написал жалобу в прокуратуру области. Заместитель прокурора Алексей Марков, будучи в отпуске, нашел время, чтобы изучить материалы, и тут же перенаправил дело в другую районную прокуратуру, где его вскоре закрыли. Следователи, возбудившие дело, и прокурор Ленинского района Леонид Жучков получили взыскания, а вскоре и вовсе были уволены.

— Я потом спросил следователя, который закрывал дело, что же ты делаешь? А он мне ответил: «Что мне принесли, то я и подписал», — рассказывает «РР» уволенный Леонид Жучков, который вот уже два года пытается добиться восстановления в должности.

А вскоре появились и предположения о том, зачем «Тасис-Агро» понадобился кредит. Скорее всего, на покупку ОАО «Смоленский сыркомбинат». Вернее, это в «Тасис-Агро» считают, что завод был куплен. Бывшие собственники уверены, что их предприятие захватили рейдеры.

«Семейные» захваты

Трудно описывать рейдерские захваты неэкономическим языком. Попробуйте представить, что у вас есть сельхозпроизводство и вы продаете молоко на местный сырный комбинат. Потом решаете прикупить часть его акций и в итоге становитесь одним из его совладельцев. А в один солнечный день этот сырный заводик у вас отбирают, выставляют там охрану и заявляют, что свои акции вы продали еще три года назад. Примерно это и случилось с Алексеем Гусевым: его 50% акций «Смоленского сыркомбината» в считаные мгновенья превратились в ничто.

В этой истории уже с десяток уголовных дел, один пропавший без вести, один побывавший в заложниках.

Мы беседуем с Алексеем Гусевым в его машине. Через залитое дождем лобовое стекло виден тот самый комбинат. Покрашенное в ярко-голубой цвет здание диссонирует с тус­к­лым весенним пейзажем. «Еще мы красили», — с явной ностальгией говорит Алексей, но чувствуется, что он уже не надеется вернуть свою собственность. Даже из машины отказывается выходить, чтобы не мозолить глаза «чужой» охране завода.

— Сначала мы не понимали, против кого сражаемся, — признается Алексей. — Мы же тогда смотрели фильмы «Брат», верили, что сила в правде, по судам ходили. А потом выяснилось, что у «Тасис-Агро», которое в итоге и стало владельцем нашего завода, в учредителях — дочери губернатора и мэра Смоленска. Только тогда мы поняли, против кого пошли.

Сперва к директору комбината начал наезжать замгубернатора Александр Воротников. Просил, чтобы продали акции. Угроз тогда еще не было. Только налоговая приходила с проверками да УВД периодически документы с сервера изымало — они искали информацию, с помощью которой можно было бы давить на акционеров. Ничего не нашли. И пошли другим путем. Заставили бывшего директора завода подделать реестр акционеров, оформив продажу акций задним числом.

Перед тем как задним числом оформить сделку, бывший директор Павел Костиков почти месяц провел в Москве фактически в роли заложника. «Мне запретили уезжать в Смоленск… Незнакомые мужчины, которые всегда присутствовали во время наших разговоров в гостинице “Украина”, переглядывались и многозначительно говорили: “Он не понимает, с кем связался” или “Он не понимает, что происходит”. <…> В тот момент я готов был подарить им все что угодно, чтобы сохранить жизнь мне и моей жене». Это выдержки из нотариально заверенных показаний Павла Костикова.

После того как документы были подделаны, произошел силовой захват комбината. С тех пор стороны ходят по арбитражным судам, доказывая, чья правда правдивее.

— Четыре года судов, а ситуация та же: два состава акционеров, два реестра. Только они все эти годы получают прибыль, а мы никто, — грустно заключает Алексей Гусев. — Естественно, «Тасис-Агро» само захват не производило — это сделал местный бизнесмен Валерий Горбатовский. Он, видимо, решил, что сам будет на этом деньги зарабатывать. Но поскольку, по моему предположению, этот захват изначально производился под конкретного заказчика — «Тасис-Агро», Горбатовский стал мешать. И пропал без вести. Вскоре после этого на предприятии появляется директор «Тасис-Агро» Виктор Юшков. Я у него спрашиваю: «Вы кто такой?» — «Меня администрация области поставила, чтобы разрулить ситуацию». Я говорю: «При чем тут администрация? Это спор двух хозяйствующих субъектов». Он не отвечает.

Алексей Гусев выиграл большинство арбитражных судов по праву собственности, но окончательного решения нет. Наверное, Алексей отстаивает свои права не так активно, как мог бы — потому что не хочет повторения ситуации, когда несколько дней просидел в СИЗО: сразу после захвата комбината уголовные дела были заведены практически на всех собственников завода, которые сопротивлялись действиям новой власти.

— Менты в этой ситуации были полностью на стороне администрации, — рассказывает Гусев. — Если уголовные дела и возбуждались, то все они попадали к одному следователю. А вообще я был не единственным, кто попал под раздачу. Многие другие, у кого был более-менее крупный бизнес, тоже попали. И случилось все это после того, как к власти пришел Маслов и решил взять бизнес под контроль — естест­венно не сам, а через подставных лиц. Если он генерал ФСБ, значит, мозги у него есть: сам он ничего не делает.

Владельцы «Тасис-Агро», впрочем, считают себя добросовестными покупателями. Они якобы приобрели завод после цепочки перепродаж за 5 млн рублей. Сроки выплат этих денег почти совпадают с получением кредита от администрации Смоленска, по которому было возбуждено уголовное дело.

Примерно таким же образом — приходя на завод сразу после рейдеров, — «Тасис-Агро» установило контроль над ООО «Дорогобужский сыр». И теперь именуется одним из ведущих агрохолдингов Смоленской области. Дочь Виктора Маслова до сих пор входит в состав учредителей компании.

Рядовое явление

Государственная должность как бизнес-проект — не такое уж редкое явление. Правда, если речь идет о губернаторе, прокуратура чаще всего замечает подобные факты лишь после ухода чиновника в отставку. Почти по смоленскому сценарию развивается ситуация в Ярославской области, где много лет правил губернатор Анатолий Лисицын. Там попытки прежней администрации поставить под контроль некоторые предприятия могут привести к социальному протесту.

— Вы пойдите к губернатору, спросите, нужны ли ему 400 разъяренных женщин на площади перед администрацией! — воинственно выкрикивает кто-то на общем собрании работников завода «Ярославлькондитер».

Душный цех, два акционера в окружении тех, кому они уже несколько месяцев не могут выдать зарплату: счета компании арестованы. Многие уверены, что причиной всему — стремление высокопоставленных чиновников прибрать к рукам участок земли в самом центре города. Ведь проходная завода находится через дорогу от Ярославского кремля.

— Ситуация простая, — рассказывает один из акционеров предприятия Александр Аносов, выйдя из окружения «разъяренных женщин». — У Лисицына и Скороходовой (экс-заместитель губернатора. — «РР») была идея взять эту территорию под себя. Они пошли не напрямую. Нашли инвестора. Начали давить на главного акционера завода, чтобы он продал им акции. Потом по дешевке хотели скупить остальное у нас. Итог: они бы получали активы в центре города.

Надавить на большинство акционеров не получилось. Тогда на них были заведены уголовные дела, а близкий к администрации менеджмент завода начал искусственно создавать долги, чтобы обанкротить предприятие. 

— Конечно, администрация, те же Лисицын и Скороходова, никогда не действовали самостоятельно, — продолжает Александр Аносов. — На переговорах их всегда представлял местный бизнесмен Вадим Соловьев, который через слово повторял, что выступает от имени Лисицына, что губернатор и его заместитель считают так-то и предупреждают, что если вы не согласитесь, у вас будут проблемы. Мы в это особо не верили, пока не провели несколько дней в СИЗО по уголовному делу, высосанному из пальца.

Окончательному захвату «Ярославлькондитера», судя по всему, помешала смена власти в регионе. Акционерам и новой администрации теперь приходится разбираться с долгами и надеяться, что обещанное выступление 400 разъяренных женщин все-таки не состоится.

— Любая подобная система, — уверяет смоленский координатор Национального антикоррупционного комитета Владимир Шаргаев, — построена на том, что все люди при власти покрывают друг друга. В нашем случае это прежнее руководство администрации, прокуратура, отчасти МВД, суды, которые принимают откровенно ангажированные решения.

То, что рейдерский захват невозможен без «помощи» госструктур, прежде всего силовиков, очевидно.

— Рейдер всегда подкрепляет свои действия поддержкой со стороны госструктур, — объясняет «РР» генеральный директор Агентства антикризисных технологий и инвестиций Евгения Голенкова, чья фирма специализируется на юридической защите от рейдеров. — При помощи административного ресурса рейдер обеспечивает положительные для себя решения, прохождение «кривых» и поддельных документов в регистрирующих органах. Очень часто рейдеры прибегают к лоббированию со стороны правоохранительных органов, чтобы, например, под видом обыска изъять важные документы. Или, например, чтобы «войти» на предприятие. Кроме того, всегда важно, как расследуется уголовное дело и расследуется ли оно вообще.

То же самое касается и допуска «родственных» чиновникам фирм к выгодным конкурсам, аукционам, распределению госзаказов. При этом возлагать большие надежды на новый закон стоит только в том случае, если он будет выполняться. Ведь в стране и сейчас есть все условия, чтобы контролировать «семейный» бизнес чиновников. В 2000 году Россия ратифицировала конвенцию о борьбе с отмыванием денег и стала членом Международной комиссии по борьбе с отмыванием денег (ФАТФ). После этого был создан Росфинмониторинг, одной из функций которого является контроль за финансовыми потоками публичных должностных лиц и их семей. До назначения на пост премьер-министра этот орган возглавлял Виктор Зубков.

— Проблема в том, что Росфинмониторинг с первого дня существования особой прозрачностью не отличался и, хотя они еженедельно получают информацию о всех банковских операциях, никто не знает, что они там находят, — сокрушается Елена Панфилова. — А ведь по инструкциям ФАТФ Росфинмониторинг обязан контролировать всех чиновников категории А: исполнительную и законодательную власть, высших военных, правоохранительных чинов, судейских, прокурорских и даже руководителей крупных госкорпораций плюс членов их семей. На Западе проверяются финансовые операции супругов, даже если они разведены 2–3 года, потому что это очень удобная комбинация: закинуть крупный откат жене, развестись с ней — и ты вроде как чистенький.

…В России пока результаты подобного мониторинга не оглашаются. И потому любое уголовное дело, даже если в нем фигурируют относительно небольшие суммы, как в случае смоленской «Медтехники», вызывает резонанс. Источник в местных силовых структурах признался коррес­понденту «РР», что родственники Виктора Маслова так и останутся в деле как свидетели. Хотя отставной замначальника смоленской милиции Анатолий Семцов надеется, что судебный процесс затронет не только мелкие фигуры:

— Уголовное преследование Маслова сейчас невозможно из-за его сенаторского статуса. Но чтобы клубок размотался, достаточно предъявить обвинение его заму Александру Щелокову. Он подписал изменения в устав «Медтехники», наделив ее правом продавать госсобственность. Но у Щелокова нет личной заинтересованности в этом деле — здесь интерес только семьи Маслова. И как только против Щелокова выдвинут обвинение, он сразу промяукает, кто его просил подписывать такие документы.

***

Не корысти ради

Бывший губернатор Смоленской области Виктор Маслов — о бизнесе своей семьи и обвинениях в коррупции

Давайте начнем с громкого дела «Медтехники»…

Давайте начнем с того, почему оно считается громким. «Медтехника-Смоленск» — это государственное унитарное предприятие. Администрация области передала ему ту собственность, которая ей была не нужна: один гараж, который был наполовину затоплен канализацией, другие гаражи в убогом состоянии, еще один склад, квартиру.

«Медтехника» была на грани банкротства, и мы хотели, чтобы они этим хламом распорядились, продали его, пополнили свою кассу. Они по конкурсу выбрали комиссию, которая провела рыночную оценку собственности. И продали. Я сам юрист, и для меня главный вопрос в любом деле — корысть со стороны обвиняемых есть? Корысти нет. Умысел совершить преступление есть? Нет. Почему же тогда это дело называют громким?

Может, потому что собственниками большинства этих объектов стали ваши родственники и цену продажи многие называют отнюдь не рыночной?

Губернатор — должность большая. И вы что — подразумеваете, что я преследовал цель по дешевке продать эту госсобственность своим родственникам? Но цена вопроса по этим объектам — 50–100 тысяч рублей. Ну мелочь же самая настоящая!

Чем руководствовался директор «Медтехники»? Он хотел оперативно продать весь этот хлам, и продать людям, которые без задержек оплатят покупку. Он стал ходить по знакомым, предлагать. И первый гараж, который был в ужасном состоянии, он предложил моей дочери. Дочь согласилась и выкупила, повторяю, по рыночной цене. Второй блок гаражей выкупил зять. Тоже в соответствии с рыночными ценами.

Лично я никаких команд ни начальнику «Медтехники», ни начальнику департамента имущества по занижению цены, по тому, чтобы эти объекты были проданы вот именно этим людям, естественно, не давал. Тем более что там были объекты, которые, может, были бы даже более интересными для меня и для членов моей семьи, например склад. Но он ушел в акционерное общество «Смоленск-Фармация». Или та же двухкомнатная квартира. Зная, что квартира — это всегда дело относительно скандальное, мы продали ее по конкурсу. Ну, купил ее в итоге заместитель губернатора. Но конкурс был, и как он организовывался, я тоже не интересовался.

То есть вы не боялись, что на каком-то этапе ваши родственники могут превратиться в подозреваемых?

Нет. Они же добросовестные покупатели. Никакой вины в том, что они на свои заработанные деньги, заплатив все налоги, купили эти объекты, я не вижу.

Ваша дочь фигурировала и в другом уголовном деле — о незаконной выдаче гос­кредита коммерческой фирме «Тасис-Агро».

Решение о выдаче кредита «Тасис-Агро» принималось руководством города. Эта фирма обеспечивает продуктами социальные объекты Смоленска, она участвует в реализации нацпроекта «Сельское хозяйство». Им на несколько дней надо было дать 9 миллионов, потому что там была перекредитовка. Потом они их с процентами вернули.

А рейдерский захват Смоленского сырного комбината, собственником которого в итоге стала «Тасис-Агро»?

Этот комбинат лежал под криминальными структурами. Сейчас он попал в нормальные руки. Причем лично я в этом процессе вообще участия не принимал. И сейчас там никакого конфликта интересов. Ну, если только с криминальной составляющей. Они же раньше работали на «черном» контрабандном сырье, полностью уходя от налогов.

Да, моя дочь входит в состав учредителей «Тасис-Агро». Но на принятие решений она не влияет, и дивидендов еще ни рубля никогда не получала. Я ей сейчас говорю: зачем ты тогда там числишься, выходи из учредителей. А то ведь ее фамилию увидели — тут же привязали все эти события ко мне.

И решили, что вы стоите за всей этой структурой…

Да это сплетни. Я как уехал из Смоленска — сразу узнал, что у меня в собственности 17 квартир и ювелирный завод «Кристалл», и строительные организации области все мои. На самом деле у меня никаких экономических интересов в области нет. Но, конечно, у меня есть дочка и зять. Они самостоятельные взрослые люди. Им же надо на что-то жить. И их абсолютное право — заниматься бизнесом.

***

Рейтинг семейственности: Топ-5 бизнесов родственников губернаторов

Фото Бизнесмен
 

1. Москва. Муж и жена.
Мэр Москвы Юрий Лужков и его жена Елена Батурина всегда работали в тандеме. Мэр говорил, что нужно строить больше жилья, его жена строила. Сегодня Елена Батурина — единоличный владелец ЗАО «Интеко». Сфера интересов компании широка: от производства одноразовых пластмассовых стаканчиков и вилок до строительства жилых микрорайонов в столице. Об уровне благосостояния семьи московского мэра можно судить хотя бы по одной сделке: в марте 2005 года «Интеко» продало группе «Евроцемент» все семь своих цементных заводов. Эксперты оценили сделку в $800 млн. Впрочем, и Юрий Лужков, и Елена Батурина всегда ревностно относились к своей репутации, постоянно заявляя, что родственные связи не имеют никакого отношения к предпринимательским успехам первой леди Москвы и никакой протекции со стороны столичных властей ее фирма не получает.

 

2. Татарстан. Большая семья.
Родственников президента Татарстана Минтимера Шаймиева можно встретить на многих руководящих постах. Младшему сыну президента Радику Шаймиеву журнал Forbes в свое время отводил 91-е место в списке богатейших россиян — прежде всего из-за контроля над холдингом «ТАИФ», в котором собраны пакеты акций самых успешных предприятий Татарстана — «Татнефти», «Казаньоргсинтеза» и многих других. Еще один сын президента, Айрат, недавно возглавил компанию «Татавтодор», объединившую все дорожные активы республики. Зять президента по линии сестры — один из руководителей завода «Нижнекамскшина», крупнейшего в России производителя автопокрышек, племянник Шаймиева, Ильшат Фардиев, генеральный директор ОАО «Татэнерго». Есть среди родственников Шаймиева и много других процветающих бизнесменов.

 

3. Башкирия. Отец и сын.
У президента Башкирии Муртазы Рахимова и его сына Урала не самые теплые отношения. Что, однако, до недавнего времени не мешало Уралу быть владельцем контрольного пакета шести крупнейших предприятий башкирского ТЭКа. Все они были приватизированы в 2003 году, и, по мнению Счетной палаты, государство недосчиталось тогда 13 млрд рублей от реализации предприятий. Уголовное дело, возбужденное после проверки, ничем не закончилось. Все изменилось в 2005–2006 годах. Говорят, что Урал стал проявлять политические амбиции и на этой почве поссорился с отцом. Муртаза Рахимов инициировал возврат предприятий в госсобственность. По другой версии, на Рахимова-старшего надавила Москва, недовольная «семейной» приватизацией самой доходной отрасли республики. Сегодня московские арбитражные суды вернули государству контроль над предприятиями «Башнефть» и «Башкирэнерго».

 

4. Санкт-Петербург. Мать и сын.
Сын губернатора Валентины Матвиенко Сергей заявил о себе как об успешном предпринимателе сравнительно недавно. Он начал делать карьеру в банковском бизнесе и в 2004 году дорос до должности вице-президента Внешторгбанка (ныне ВТБ). Сейчас руководит компанией «ВТБ-Капитал», которая реализует несколько амбициозных проектов в сфере недвижимости. В частности, строит комплекс «Набережная Европы» (250 тыс. кв. м элитного жилья). Имел свой бизнес в Эстонии и даже оформил там вид на жительство, но полностью свернул все дела после скандала с переносом Бронзового солдата. Сергей Матвиенко не одинок в своем интересе к питерской недвижимости. Приемный сын вице-губернатора Юрия Молчанова Андрей возглавляет крупнейший строительный холдинг «Группа ЛСР», Ассоциацию домостроителей Петербурга и носит неофициальное звание питерского строительного олигарха.

 

5. Орловская область. Семья банкиров.
По информации орловской прессы, до последнего времени жена губернатора Егора Строева и его шурин Александр Кустарев через свои фирмы контролировали Орловский социальный банк. Через него «проводились» все деньги Пенсионного фонда, здесь держали счета бюджетные организации и многие крупные предприятия области. При этом руководство банка отличалось способностью раздавать кредиты родственникам местных чиновников и не спешило требовать деньги назад. Так, по утверждению газеты «Орловские новости», племянник губернатора Юрий Куреев не вернул банку 815 тыс. рублей. Некоторые невозвращенные кредиты исчислялись десятками миллионов рублей. Семье Строева приписывают также интересы в строительном бизнесе. Не остается без внимания и политика. Дочь Егора Строева Марина Рогачева который год представляет Орловскую область в Совете Федерации.

 

Compromat.Ru ® — зарегистрированный товарный знак. Св. №319929. 18+. info@compromat.ru