Компромат.Ru ®

Читают с 1999 года

Весь сор в одной избе

Библиотека компромата

"В прежние годы стратегия Браудера в большой степени зависела от эффективности публичного воздействия на российских чиновников"

Оригинал этого материала
© SmartMoney, 27.03.2006, Фото: RPG/corbis

Пришло время молчать

Александр Левинский, Юлия Говорун, Леонид Бершидский

Билл Браудер сгенерировал материал, на котором экономисты доказали эффективность газет

Билл Браудер знал силу СМИ, но три месяца скрывал, что его не пускают в Россию. Почему?

Две одновременные публикации в The Wall Street Journal и Financial Times. Через два дня — публикации в “Ведомостях” и “Коммерсанте”. Налицо первичные признаки Hermitage effect — явления, досконально описанного экономистами Александром Дайком, Натальей Волчковой и Луиджи Зингалесом в научной работе “Влияние СМИ на корпоративное управление: данные из России”.

В стране, где есть порядок, будь смел и в действиях, и в речах. В стране, где нет порядка, будь смел в действиях, но осмотрителен в речах.
Конфуций 

Дело в том, что герой всех четырех статей — Билл Браудер, гендиректор управляющей компании Hermitage Capital Management, фонды которой скупили на $4 млрд российских акций. Пресса вдруг — 18 марта — заметила, что Браудера с ноября не пускают в Россию.

Дайк из Университета Торонто, Волчкова из Новой экономической школы и Зингалес из Гарварда в своей статье, опубликованной в серии “Научные труды ЦЭФИР” за месяц до того, как Браудер стал “невъездным”, на российском материале 1999-2002 гг. убедительно доказали, что пресса влияет на качество корпоративного управления. Отправной точкой для исследователей послужил опыт Hermitage — компании, которая, как говорится в исследовании, “сознательно осуществляет медиастратегию”.

Теперь и ученым, и прессе, и самому Браудеру предстоит выяснить, работает ли Hermitage effect в стране побежденной олигархии. Для Браудера ответ на этот вопрос особенно важен, и не только в личном плане, но и в идеологическом. Ведь глава Hermitage в последние два года стал едва ли не самым заметным и последовательным в инвестиционной среде апологетом путинской политики. В прежние годы стратегия Браудера в большой степени зависела от эффективности публичного воздействия на российских чиновников. Сохранилась ли эта эффективность при Путине?

Эрмитажный эффект

На сайте Hermitage Capital Management даже есть специальный раздел под названием The Hermitage Effect. “Со времени своего создания в 1996 г. Hermitage провела несколько успешных публичных кампаний, которые помогли капитализировать скрытую стоимость ее инвестиций в акции, — говорится на сайте. — Результатом этих кампаний стал рост рыночной стоимости акций, который и окрестили "эффектом Hermitage"”.

К ноябрю прошлого года $100, вложенные в главный фонд управляющей компании Браудера — Hermitage Fund — в апреле 1996 г., выросли до более чем $2200. Индекс РТС за это время увеличился “всего” в 13 раз. Даже с учетом послекризисного провала 1998 г. за 10 лет среднегодовой возврат на инвестиции составил более 34%. Да и с момента, когда Браудера перестали пускать в Россию, доходность фонда составила 43%.

Но точно оценить, какую часть этого роста обеспечили “публичные кампании”, невозможно. Так что у Дайка, Волчковой и Зингалеса несколько другое определение Hermitage effect: это рост числа газетных статей о корпоративном скандале, когда его участником является Hermitage. Тут все ясно: в 1999-2002 гг. эффект составлял плюс 2,3 статьи. Если в конфликте участвовала Hermitage, число статей в The Wall Street Journal и FT втрое превышало среднее значение. Ученые знают, что говорят: чтобы вывести эти цифры, они честно прочли все, что писали главные российские и западные бизнес-издания о 57 случаях нарушения прав акционеров в России.

А количество статей в двух англоязычных бизнес-газетах, доказали экономисты, положительно и статистически достоверно влияет на исход дела. Чем больше писала о конфликте иностранная пресса, тем больше было шансов у миноритарных акционеров на полное или частичное удовлетворение требований. Тексты в российских газетах такого влияния не оказывали, убеждают расчеты ученых.

Браудер пришел к этому выводу эмпирически, в первую очередь снабжая информацией иностранных корреспондентов, но не прекращая и сотрудничества с местными — на всякий случай. Надо сказать, что с главой Hermitage согласны и некоторые журналисты, например Андрей Васильев, возглавлявший “Коммерсант” в период, попавший в поле зрения исследователей. “Я не сильно верю, что [российская пресса] влияет на бизнес”, — сказал он .

Дайк, Волчкова и Зингалес заинтересовались деятельностью Браудера, потому что она дала им уникальную возможность исследовать воздействие СМИ на корпоративное управление. Исследователи объясняют, что им было бы трудно набрать достаточно материала в стране, где регуляторы и суды жестко наказывают компании за нарушение прав акционеров, а менеджеры дорожат своей репутацией в глазах СМИ. “В идеале нам нужна была страна, где законные права [акционеров] практически не защищаются и где те, кто принимает решения, плохо понимают, во что эти решения им обходятся с точки зрения репутации”, — пишут Дайк, Волчкова и Зингалес. Россию на рубеже веков они называют “идеальной лабораторной средой”, в которой как минимум одна компания, Hermitage, сознательно использовала мощь четвертой власти.

Стратегия, принятая Hermitage в 1998 г., заключается в том, чтобы сделать корпоративный конфликт понятным неспециализированной прессе и через нее — инвесторам и регуляторам. “Нужно понимать, что пресса ничего не знает об этих историях, неспособна понять некоторые сложные случаи и не может позволить себе проводить исследования, — цитируют Браудера авторы научной работы. — Наша цель — так "упаковать" ситуацию, чтобы всем было ясно, что произошло”.

В интервью Браудер выразился еще проще: “В России лучшая защита от нарушений корпоративных правил — это пресса”.

Публичная борьба

Впервые Браудер убедился в этом еще зимой и весной 1998 г., борясь против попыток Онэксимбанка размыть доли миноритарных акционеров в нефтяной компании “СИДАНКО”. Тогда после шквала статей в западной прессе глава ФКЦБ Дмитрий Васильев отменил допэмиссию акций компании. “Надо помнить, что тогда, как потом выяснилось, правительство было собственностью олигархов, и Васильев беспокоился, что с ним могут случиться ужасные вещи в профессиональной сфере, а то и нечто худшее, — цитируют Браудера авторы исследования. — Не инициируя атаку, но лишь реагируя на нее, он чувствовал себя сильнее и свободнее. В ряде случаев он просил сообщить о том или ином аспекте дела в прессе, потому что не мог перейти в наступление, пока это не становилось достоянием гласности”.

В послекризисные 1999-2002 гг., пишут Дайк, Волчкова и Зингалес, к общему уровню коррупции и непрозрачности добавилось еще и “обмеление” фондового рынка, которое развязало руки всевластным мажоритариям. “После августа 1998 г. мы "упали" вместе со всеми, а мажоритарии стали делать все, чтобы довести стоимость наших портфелей до абсолютного ноля. Тут нам пришлось выбирать: защищать инвестиции или уходить в более цивилизованную страну. Мы выбрали первое”, — вспоминает директор по корпоративным исследованиям Hermitage Capital Management Вадим Клейнер.

Борьба в судах редко приносила результат. “Мы обращались [с исками] более 40 раз, а выиграли только в 6 случаях, — говорит Браудер. — При помощи административного давления или коррупции появлялись необъективные решения”.

И тогда Hermitage выбрала полем битвы прессу. Авторы исследования вспоминают, как компания воевала с “Газпромом” Рема Вяхирева, регулярно снабжая журналистов информацией о “подарках” газовой монополии “Итере” и “Стройтрансгазу”; о том, как Браудер и компания бились против попыток Сбербанка размыть доли миноритарных акционеров; о давлении на Анатолия Чубайса, чьи первые планы реформы РАО ЕЭС не нравились миноритариям. Полной победы добиться не удавалось почти никогда, но, по крайней мере, мнение инвесторов начинало учитываться, а иногда, как в случае со Сбербанком, они проводили своих представителей в органы управления компании. В “Газпроме” миноритарии не только вырыли глубокую яму Вяхиреву, но и снабдили его преемника Алексея Миллера ценной информацией о том, где ему искать упущенные компанией активы.

По ходу дела Браудер понял, как эффективнее всего работать с прессой. Hermitage в последнее время выдавал репортеру лишь часть имевшейся информации, предупреждая, что, если в течение трех дней публикация не появится, “горячую” фактуру отдадут другому. Авторам исследования Браудер признавался, что поступать так заставлял прошлый опыт: получив всю информацию, журналист долго перепроверял ее и, в конце концов увидев, как много времени это занимает, мог вообще бросить тему. В интервью глава Hermitage объяснил смену тактики иначе: “Мы обнаружили, что, если журналист сочтет задачу разоблачения коррупции слишком рискованной, у него возникает желание отказаться от статьи или затянуть ее подготовку, а опасность, что его опередят конкуренты, заставляет его работать быстрее”.

А еще Браудер все время подавал в суд. Даже зная, что проиграет. “Когда иск подается, о нем пишут в 50 раз больше слов, чем когда суд его отклоняет”, — объясняет он.

С течением времени стратегия Hermitage мало изменилась, говорит Браудер. Меняются топ-менеджеры российских компаний и их отношение к миноритариям. И теперь, рассказывает глава Hermitage, “когда мы идем к ним до того, как предать ситуацию гласности, они иногда понимают, что может произойти с ними”.

Кроме того, посвятив несколько лет “боданию” с менеджерами госкомпаний, Браудер верит в возросшую разумность как самих этих ставленников государства, так и регуляторов. “Я бы охарактеризовал сегодняшнюю политику как экономический патриотизм, — говорит он. — Когда [нарушения] становились достоянием гласности, в Кремле и правительстве старались исправить ситуацию”.

В изгнании

Свои недюжинные PR-навыки Браудер в последние три года поставил на службу путинской России. Как любой управляющий фондом, специализирующимся на конкретной стране, ему выгодно, чтобы инвесторы считали эту страну благополучной. При каждой возможности — от интервью журналу Newsweek до выступления на Всемирном экономическом форуме в Давосе — Браудер утверждал, что Путин поступил правильно, разгромив олигархов и отправив в тюрьму Ходорковского. Это, по мнению бескомпромиссного борца за права миноритариев, только улучшило российский инвестиционный климат. “Я неоднократно говорил и сейчас считаю, что Россия движется в правильном направлении”, — снова подтвердил он .

Теперь уже о его собственном статусе “невъездного” коллеги-инвестбанкиры говорят как о признаке “заморозков”. “Западные инвесторы и так с опаской вкладывают сюда деньги, — говорит президент ИК "Тройка Диалог" Рубен Варданян. — Такие инциденты их попросту отвращают”. МИД России молчит, а в разговорах со своим британским коллегой Джеком Стро министр Сергей Лавров лишь ссылается на право России отказывать иностранным гражданам во въезде. Сам же Браудер высказывает уверенность, что его проблемы временные. Он утверждает, что на этот раз не был заинтересован в огласке — утечка была из дипломатических кругов. И правда, именно на эти круги ссылалось 17 марта агентство Reuters, сообщение которого, по словам московского корреспондента WSJ Грега Уайта, и заставило газетных журналистов выяснять подробности.

Но Hermitage effect, как выяснилось, можно вызвать и без участия Браудера. Сработает ли он? Один из авторов статьи в “Научных трудах ЦЭФИР” Наталья Волчкова считает, что на этот раз пресса ему не поможет. “Крупных интересов "за" Браудера я не вижу, — написала она в ответ на вопрос . — Конечно, это российские инвестбанкиры, особенно иностранцы, но их роль в принятии политических решений в России ничтожно мала. "Против" же Браудера — политические тяжеловесы типа "Газпрома" и Сбербанка. То есть для чиновника текущий выигрыш от запрета на въезд Браудера огромен. Что же касается репутационных издержек — а они все будущие, то есть дисконтированные, — то здесь нужно знать, на каком уровне власти было принято решение не пускать Билла в страну. Думаю, что уровень достаточно высок”.

Впрочем, Волчкова не уверена, что и в прежние годы публикации о проблемах миноритариев заметно влияли на поведение чиновников: возможно, они в гораздо большей степени действовали на менеджеров. Стимулы бюрократов, не собирающихся впоследствии уйти в бизнес, — темный лес: непонятно, в чьих глазах они стараются повысить свою репутацию. Разложить благотворный эффект СМИ на составляющие — влияние на чиновников и менеджеров — одна из задач нового исследования троицы авторов. Результаты, обещает Волчкова, будут скоро.

 

Compromat.Ru ® — зарегистрированный товарный знак. Св. №319929. 18+. info@compromat.ru