Анастасия Волочкова — балетный Басков, балетная Курникова, балетный Юдашкин
© "Коммерсант-Власть", 10.11.2003
Прима без грима
Татьяна Кузнецова
В разные времена по разным причинам из Большого театра выгоняли главных действующих лиц отечественного балета. В советские — Майю Плисецкую, Мариса Лиепу. В российские — Юрия Григоровича, Владимира Васильева. Но ни один из этих эпохальных уходов не сопровождался таким скандалом, как увольнение балерины Анастасии Волочковой. Обыкновенный производственный конфликт обрел такие необыкновенные формы, потому что уволили не балерину, а поп-звезду.
Имена изгнанников несопоставимы по значимости. Причины увольнения — тоже. Раньше удаляли потенциальных соперников или совершали эстетическую революцию. Решения принимались на уровне премьер-министра (как это было с Юрием Григоровичем), в крайнем случае — министра культуры (так избавлялись от Владимира Васильева) и подчас реализовывались с шокирующей быстротой. В каждом случае при желании можно было усмотреть как несправедливую травлю, так и неумолимую поступь прогресса. И только происшествие с Анастасией Волочковой никак не связано ни с внутритеатральной, ни с культурной политикой. Суть его предельно проста: балерина была обузой для театра, директор попытался от нее избавиться. Но обычный производственный конфликт работника и работодателя вдруг раздулся едва ли не до вселенских масштабов.
Объяснить этот феномен можно. С советских времен в балетных артистах мир видел безмолвных диссидентов, ногами голосующих против тоталитарного режима. Однако времена нуреевских прыжков через ограждения парижского аэропорта или барышниковского кросса по ночной североамериканской улице канули в Лету вместе с железным занавесом. Все, кто мог и хотел, отбыли за границу (как Владимир Малахов) или мирно чередуют выступления в России со спектаклями на Западе (как Нина Ананиашвили или Диана Вишнева).
Для иностранцев случай с Анастасией Волочковой оказался лакомым куском — наконец-то обнаружилась «жертва произвола». Для русских таблоидов — тоже, но по другой причине. В истории нашего балета Анастасия Волочкова — первая и единственная прима, ставшая поп-звездой. Балетным Басковым, балетной Курниковой, балетным Юдашкиным. К моменту ее конфликта с Большим брэнд «Волочкова» был так раскручен, что для широкой аудитории олицетворял само понятие «балет». Русские СМИ стали заложниками образа, сотворенного ими самими: отныне они были обречены отслеживать каждый шаг балетной дивы.
И вот влиятельнейшие мировые газеты помещают портрет Волочковой на первых полосах, на полном серьезе подсчитывают килограммы ее веса и сантиметры роста, публикуют отзывы экспертов и таблицы габаритов знаменитых балерин. При этом ни в одной публикации не упоминаются сценические заслуги балерины. Потому что их нет.
Балерина в стиле поп
Официальная биография Анастасии Волочковой подчеркивает ее целеустремленность: маленькую Настю не брали в вагановскую школу, но она поступала снова и снова, пока не добилась своего. Понятно, почему не брали: у балерины Волочковой плохой подъем, нет прыжка, неважное вращение, искусственно выработанный шаг (из-за чего в больших позах адажио ее линии всегда перекошены) и прискорбное отсутствие актерского дарования. Тем не менее настойчивая Настя поступила в Мариинский театр, где в течение четырех сезонов умудрилась поменять с полдюжины именитых педагогов и станцевать 14 ведущих партий — и это невзирая на отчаянную конкуренцию молодых звезд, поддерживаемых театром, публикой и прессой.
Понятно, что с таким честолюбием балерине самое место не в культурной, а в официальной столице России. И предложение не заставило себя ждать. В 1998 году Волочкову пригласил в Большой тогдашний худрук театра Владимир Васильев — все статусные москвички отказались танцевать его диковатое «Лебединое озеро», и уязвленный хореограф нашел приму в Мариинском театре. Петербург вздохнул с облегчением, Москва напряглась: новая балерина в первый же год сильно потеснила в репертуаре безалаберных москвичек. К концу сезона с ней отказалась работать тишайшая Екатерина Максимова, известная своим отвращением к дрязгам и интригам. Впрочем, это не озаботило балерину: ее взоры уже обратились в Европу.
После английских гастролей Большого театра Волочкова получила ангажемент в Лондоне, а московский театр с нескрываемым облегчением заключил с
ней годовой контракт на два второстепенных балета. Целый сезон британская пресса обсуждала не дебют госпожи Волочковой в партии феи Карабос, а ее нежную дружбу с неким влиятельным любителем балета.
Поняв, что европейская карьера не задалась, балерина прониклась патриотизмом и вернулась на родину. В Большой театр она влетела опять на крыльях «Лебединого» — советский классик Юрий Григорович, возобновлявший свой старый балет, поставил условие, чтобы в первом составе главную роль танцевала Анастасия Волочкова. Его внезапное увлечение балериной породило множество самых невероятных слухов — ведь в Большом по-прежнему работали Одетты-Одиллии, которые преспокойно танцевали этот спектакль еще в григоровичевские времена. Как бы то ни было, после дебюта в марте 2000 года Волочкова подписала полноценный контракт — очередной балетный худрук Борис Акимов оказался человеком податливым.
Правда, театру балерина Волочкова уже тогда была не слишком-то нужна. По крайней мере, ни один из приглашенных
хореографов (ни француз Ролан Пети, ни русский Алексей Ратманский, ни англичанин Александр Грант) примой не заинтересовался и в своих работах ее не занял. Даже благосклонный к ней Юрий Григорович хоть и подарил Волочковой придуманный им приз Benois de la danse за «Лебединое» (публика награждение освистала), однако к возобновляемой «Легенде о любви» и близко не подпустил, а в «Раймонде» оставил во втором составе. К тому же выяснилось, что для Анастасии Волочковой, балерины рослой (официально — 168 см, а с пуантами, так все 180), в Большом театре нет партнеров: московские мужчины, заботясь о своем здоровье, отказались носить ее на руках. Специально для балерины театр заключил контракт с мощным и неприхотливым солистом Мариинского театра Евгением Иванченко, а в экстренных случаях выписывал партнера из-за границы (как, например, датчанина Кеннета Грева).
Впрочем, деятельная балерина все равно имела свои три балета в месяц, а свободное время использовала с толком. Именно в этот период балетная поп-звезда выдвинулась в лидеры нашей масскультуры — участвовала во всевозможных презентациях (на некоторых даже танцевала), постоянно появлялась на телеэкране и в глянцевых журналах, служила рекламным лицом нескольких компаний. Имидж роковой женщины и экстраординарная раскрутка дивы затмили брэнд самого Большого — чего стоили хотя бы перетяжки над Невским во время петербургских гастролей театра, на которых после гигантского «Анастасия Волочкова» стояло петитом «в балетах Большого театра». Но Большой терпел все.
Борец с чиновниками
Трудно сказать, почему в конце прошлого сезона театр отважился переломить ситуацию. Вряд ли только потому, что в Большом появилась новая, действительно звездная прима — Светлана Захарова. Но в конце июня Волочковой предложили контракт на четыре месяца вместо обычного годового. Официальная версия была такова: Евгений Иванченко, единственный партнер балерины, получив некую травму, уволился по собственному желанию, так что театр не может гарантировать балерине занятость. К тому же с января 2004 года труппу возглавит новый худрук Алексей Ратманский. Он-то и решит — продлевать контракт или нет. Опытная Анастасия Волочкова сразу поняла подвох и подписывать бумагу не стала.
Подвох состоял в том, чтобы не брать балерину в Париж на страшно важные для престижа Большого январские гастроли. Театр мечтал тихонько спустить ситуацию на тормозах, переложив решение о ее увольнении на Ратманского. Беспечно полагая, что Волочкова контракт все равно подпишет, балетные руководители поставили ее имя в сентябрьскую афишу. В сентябре все и началось.
На открытии сезона первым балетом стояло «Лебединое», разумеется, с Анастасией Волочковой. Зигфридом должен был быть уволившийся Евгений Иванченко (буквально за неделю до открытия сезона Волочкова танцевала с ним «левую» «Жизель» в Греции). Но накануне спектакля партнер так и не появился. И Волочке ву заменили на другую балерину.
Далее сюжет развивался по всем законам PR-акции. Волочкова по радио воззвала к общественности, обвинив театр в том, что он прячет ее Иванченко и травит ее саму. Отвергла жалкие попытки руководителей балета к примирению, в очередной раз отказавшись подписывать контракт и выдвинув собственные условия. При поддержке партии «Единая Россия» созвала пресс-конференцию, косвенно обвинив руководство Большого в нелояльности президенту (пресс-конференция называлась «В момент проведения административной реформы в России администрация ГАБТа публично демонстрирует чиновничий разгул»). Поучаствовала в телепередаче «К барьеру», в которой положила на лопатки исполнительного директора Фонда Большого театра Александра Гафина.
Большой отбивался довольно-таки неловко, утверждая, что балерина много весит и потеряла форму. 16 сентября, как раз накануне запланированного выступления балерины в «Раймонде», театр решился быть последовательным и ее уволил. За балерину тут же вступился министр труда Александр Починок— объяснил в телеинтервью, что это — незаконно. Театр, сделав вид, что принял выступление министра за рекомендацию, а не за приказ, оставил свое решение в силе. Балерина подала в суд, требуя восстановления в труппе. Представители театра на первые два заседания не явились. Процесс еще идет, но результат его предсказать можно.
Бесконтрактная солистка
Похоже, Большой театр суд проиграет. Похоже, он и сам это понимает. Во всяком случае, гендиректор Большого Анатолий Иксанов не устает сетовать, что новые законы, позволяющие перевести на контракты людей творческих профессий, никак не вступят в действие, потому что не утвержден перечень профессий, которые следует считать творческими. А по старому законодательству увольнять Волочкову театр действительно не имел права. Администрация не расторгла рабочие отношения с балериной сразу после истечения ее срочного договора (а именно
30 июня) и тем самым фактически перевела ее на договор бессрочный. То есть в постоянный штат, где балерина может спокойно трудиться до самой творческой пенсии (если, конечно, не будет уличена в нарушениях трудовой дисциплины) на зарплате примерно в $100.
Иксанов не скрывает, что прецеденты по возвращению ненужных театру артистов уже были: несколько уволенных оперных солистов восстановились на прежнем месте службы с помощью суда.
Но исход процесса мало волнует Большой. Своих целей он добился: простая бесконтрактная солистка не может предъявлять театру каких-либо условий и претензий. Театр имеет полное право не гарантировать ей занятость в репертуаре, не брать на гастроли, не подыскивать партнеров — то есть не делать всего того, на чем настаивала Волочкова.
Здравомыслящий человек может спросить: зачем бедной девушке работать в театре, который ее так унижает и оскорбляет, если она может преспокойно давать сольники в Кремле? И где ее человеческая гордость? Однако настойчивое желание Волочковой закрепиться в труппе совершенно понятно. Статус балерины Большого куда почтеннее, чем неопределенное положение поп-дивы, устраивающей собственные гала-концерты. Шансов же занять аналогичное положение в другом престижном театре у нее мало: Мариинка явно не жаждет заполучить ее обратно. Заграница Волочковой тоже не поможет: международная репутация балерины не позволяет ей рассчитывать на «Ковент-Гарден» или хотя бы Берлин с Сан-Франциско. Даже в Киеве ее недавно приняли без всякого энтузиазма. В отличие от других российских артисток, которых охотно приглашают западные театры, Анастасия Волочкова может показаться миру лишь в спектаклях Большого — отсюда и ее настойчивые требования участия в гастролях театра.
Ясно, что простое восстановление в театре балерину не устроит. Наверняка последуют другие процессы: Волочкова уже намекала на возможность подачи иска лично Иксанову — «за оскорбление чести и достоинства». И исход предсказать трудно — балетные умы до сих пор будоражит эпизод столетней давности, когда балерина Матильда Кшесинская ухитрилась уволить директора Императорских театров князя Волконского. Причем не борясь за место под солнцем, а из простого дамского каприза. Впрочем, это все-таки была Кшесинская.