Компромат.Ru ®

Читают с 1999 года

Весь сор в одной избе

Библиотека компромата

 

Продукт Пятого управления КГБ

© "Новое время", 07.12.1997, Фото НТВ, "Постмодернизм превратился в алиби любителей и профи компромата"

Судьба диверсанта

Игорь Рябов

На рынке прессы есть не только те издания, что публикуют компромат, но и те, что разрабатывают его "теорию". Дотошно и вдумчиво.

"Балансируя на тонкой грани между остросюжетной литературой и документальным исследованием, компромат может стать новым развлекательным жанром - вне всякого сомнения, самой элитарной его разновидностью, поскольку работа в этом жанре потребует от авторов освоения новых художественных приемов, использования новых, порой совершенно специфических выразительных средств ".

Это цитата из статьи галериста Марата Гельмана "Компромат как литературный жанр". Она опубликована во втором номере журнала "Пушкин". Гельман будто предвидел: авторы очередного компромата не поскупились на "специфические средства", самое изощренное из которых - приписывание авторства умершему человеку. Провокация сработала.

Марат Гельман издает журнал вместе с Глебом Павловским, известным практиком-компроматчиком. "Версия номер один", напечатанная в "Общей газете" в 1994 году, была его первой пробой в жанре политической провокации. В своем авторстве он лично признался. Правда, это была не первая провокация спецслужб. Они в этом, естественно, не признались, но их рука проступала весьма отчетливо.

Через полтора года после опубликования "версии" Павловский покинул редакционный совет "Общей газеты". В том числе и за то, что пописывал заказные статьи. В то время он был обременен заботой о политическом будущем Юрия Скокова, претензии которого на пост премьер-министра и претензии КРО на представительство в парламенте остались в прошлом.
Глеб Павловский - единственный из специалистов по компромату, кто после опубликования статьи с беседой Б. и Г. настаивал: она, безусловно, написана Андреем Фадиным.

Павловский, конечно, имеет право на собственную экспертную оценку. Он долгое время был знаком с погибшим журналистом. Внимательно читал его статьи и прекрасно знает его авторский стиль. Однако статья безусловно написана не Андреем Фадиным. Она соткана человеком, который прекрасно знает его стиль. О стиле можно судить по заметкам, увидевшим свет. Однако о других профессиональных особенностях автора может судить лишь редактор, но не читатель.

Свои заметки Фадин никогда не сдавал в столь опрятно выхолощенном виде. Никогда не утруждал себя дать броское название статье. Просто писал, о чем она. В жизни он был Обломовым, но не Штольцем. К тому же он пользовался более старой текстовой программой, нежели та, в которой была написана статья. К тому же его никогда не интересовали заговоры и компроматы. Андрей Фадин погиб на третий день после приезда из США. У него не было времени даже заглянуть в редакцию, не говоря о том, чтобы разобраться в череде скандалов, посетивших российский политический бомонд.

"Нас всех можно посадить"

На экспертное мнение Глеба Павловского стоит обратить внимание. Он персонаж весьма парадоксальный и с замысловатой биографией. Биография идеально вписывается в контекст истории с дискетой.

6 апреля 1982 года Пятое управление КГБ (борьба против инакомыслящих, защита политического строя) арестовало две группы "антисоветчиков" по обвинению в подрывной антисоветской деятельности. Удивительным образом в одной из групп оказался Андрей Фадин, в другой - Глеб Павловский. Фадина арестовали за социал-демократические убеждения. Рассказывают, как на одном из допросов его спросили: почему ты не рассказал нам про антисоветскую деятельность такого-то? Фадин ответил: а я и не думал, что подобный чудак может заинтересовать столь серьезную организацию. Молодые социал-демократы были выпущены по настоянию Вилли Брандта.

Павловского повязали за издание журнала "Поиски". Он отнесся к допросам куда ответственнее Фадина, дав пространные показания о деятельности своих соратников.

История о "группе Павловского" зафиксирована в альманахе "Вести из СССР", изданном Кронидом Любарским. О факте откровений Павловского свидетельствовали многие диссиденты того времени. Но простили его быстро. Как-никак он сам вроде бы пострадал - был выслан "за сто первый километр" на три года, в город Киржач Владимирской области. Остальные члены группы получили тюремные сроки.

Среди них был и одессит Вячеслав Игрунов. Он с Павловским столкнулся еще в 1974 году. Павловский дал свидетельские показания по его делу. Игрунов тогда получил свой первый срок. В интервью НТВ Глеб Павловский признался: "Нас всех можно посадить". Но сделал оговорку: "Надо поднимать все старые дела, а не избранные". Павловский знает, что всей совокупности старых дел нельзя бояться. Открытие всех дел означает амнистию. Надо бояться избранных дел. Вдруг "изберут" именно дело 1974 года? Или 1982-го? И расскажут, как сложились дальнейшие отношения Павловского и Пятого управления. Об истории пятнадцатилетней давности сейчас мало кто вспоминает. Но Павловский-то о ней прекрасно помнит. И пытается себя обезопасить от неприятных реминисценций. "Мы придумываем угрозы" - характерное его признание. Лучшая защита от страха - это нападение.

В конце восьмидесятых "диссидент Павловский" возглавил журнал "Век XX и мир". Там публиковались многие оригинальные политологи и публицисты, демократы и "новые левые". В том числе и Андрей Фадин. Он, к слову, был замом Павловского. К положительному образу Павловского в демократических кругах все привыкли, как к булочнику на соседней улице. Потому-то все и удивились его неожиданной, парадоксальной реакции на первый номер газеты "Демократическая Россия".

В статье, опубликованной в "Независимой газете", он разнес в пух и прах всех демократов и их публицистическое творчество. Это было еще задолго до путча 1991 года. После "версии номер один", многочисленных выступлений в прессе против президента, после работы в команде Юрия Скокова Павловский вдруг резко сменил ориентацию. Это случилось во время последней президентской кампании.

Причины банальны. Президентский лагерь использовал все ресурсы для победы. Павловский подался в защитники президента, чтобы получить часть этих ресурсов. Семью-то многодетную кормить надо... Именно после победоносной президентской кампании он укрепил материально собственную структуру - Фонд эффективной политики. Сотрудник фонда Максим Мейер лично организовывал пресс-конференцию бедолаги Митрофанова в редакции газеты "Аргументы и факты". Фонд по непонятным причинам имеет хорошую репутацию в глазах ОНЭКСИМбанка. Видимо, из ОНЭКСИМа Павловский получает основную долю финансовой поддержки своей деятельности.

"Постмодернисты"

В последнее время о Павловском стали забывать. Но в ходе очередного скандала он напомнил о себе. Заодно он как бы помог Анатолию Чубайсу. Но на самом деле - скомпрометировал его.

Павловский ведет себя так, будто он гениальное изобретение Пятого управления КГБ. Глубоко внедрен в интеллектуальную среду. Его всегда во всем подозревают, но с него подозрения сходят, как с гуся вода. Скомпрометировал сам себя не раз, а изготовляет компромат на других, и успешно. Заручился доверием заметных политических фигур, наприме, Максима Бойко. Даже претендовал на должность в администрации президента, которую сейчас занимает Михаил Комиссар. Должность ему не дали. Валентин Юмашев поостерегся предложить Павловскому государственное место. Ранее он, однако, поручал ему разработать новую концепцию журнала "Огонек".

Но есть в арсенале Павловского один железный аргумент, алиби на любое подозрение в предумышленных провокациях. Алиби называется постмодернизм.

"Я придумываю слова, которые уходят от меня"

Павловский ведет себя как типичный постмодернист, человек, которому глубоко наплевать на последствия его творений. Он все делает как бы из любви к искусству. То, что он творит, ему не принадлежит. И он не в ответе за свои слова, за свое творение. Кто-то другой. Или вообще никто. Или тот, кого нет на свете. Павловский - сам себе бог.

"По законам жанра компромат должен выглядеть достоверным, но вовсе не обязан быть таковым". Автор и этой цитаты - Марат Гельман, друг и соратник Глеба Павловского. Свежа в памяти история с памятником Петру I. Кампанию за демонтаж скульптуры Зураба Церетели затеял именно Гельман. Московская тусовка обрадовалась хорошей идее и взялась за благое предприятие по сносу монстра. " Вас здесь не стояло" - под таким девизом в кампанию включились молодые интеллектуалы.

Но в самый ответственный момент, когда всем показалось, что хитрейший Зураб проиграет схватку с молодежью, желающей видеть свой город современным, вдохновитель акции Марат Гельман вдруг заявил: "А что такое? Памятник на самом-то деле вроде ничего. Мне нравится. Пускай себе стоит".

Публика не поколотила Гельмана только потому, что уважает право художника на перформанс. Под этот перформанс Гельман сдружился с главным архитектором Москвы и окрестностей и получил кое-какие субсидии на поддержку современного искусства. Галерист развлекается в рамках искусства, а Павловский - на пространствах реальной политики. Замысел спецслужб исполненный постмодернистом, превращается в эстетическую акцию. Здесь нельзя расставить по местам причину и следствие. Невозможно распознать в концептуальной акции истинный замысел. Все серьезное становится смешным, все смешное - серьезным.

Стоило кому-то пошутить, что бульварная газета "Мегаполис-Экспресс" - постмодернистская газета, как ее авторы преобразились. Они поняли, ради чего пишут свои низкопробные заметки - ради искусства. Стоило шутникам назвать оголтелую газету "Завтра" постмодернистской, как один из ее творцов Владимир Бондаренко стал на каждом углу представляться утонченным концептуалом. Нелепо - но модно. И сразу понятно, ради чего стоит плодить пакости. Теперь "канализаторы" и изготовители компромата, которые получают за свою службу деньги, могут расслабиться. Они творцы. Их успокаивает Марат Гельман: "Компромат начал превращаться в литературу, когда его стали предавать гласности средства массовой информации".

Компромат против Павловского

Почему в России столь действенным оказался жанр компромата, вымышленного и документального? Возможно, потому, что в могущество этого компромата верит вся политическая элита, которой компромат адресован. Характерная эмоция по поводу очередной беседы каких-нибудь X и Y: "Этого не может быть. Но это похоже на правду". Или: "Мы не верим, что это правда, но напечатали, потому что читатель должен знать все". Публикаторы компромата, видимо, "делают это в интересах истины, а не в интересах правды".

В том же журнале "Пушкин" Глеб Павловский представляет небольшую статью политолога Владимира Лефевра, который дает иной ответ на вопрос о свойствах благодатной почвы для компроматов в России. Лефевр косвенным образом обвиняет Павловского в том, что тот аморальная личность, а не концептуалист, но Павловский этого не замечает. Заметка называется "Разница между двумя этическими системами и ее значение для американской внешней политики". Этот меморандум написан для Белого дома в декабре 1982 года.

"...Американская и советская культуры основаны на различных этических системах. Первая (США) придерживается принципа "компромисс между добром и злом есть зло" (хороший результат не оправдывает дурных средств). Однако - и здесь кроется парадокс - в этой системе "хороший" индивид исходно стремится к компромиссу с другим индивидом. Вторая (СССР) основана на принципе "компромисс между добром и злом есть добро" (хороший результат оправдывает дурные средства). Однако - опять парадокс - в этой системе "хороший" индивид исходно стремится к конфронтации с другим индивидом".

Ориентация в системе координат моральных ценностей потеряна и изготовителями компроматов, и тем, кто к ним прислушивается. Слова "диффамация" и "провокация" перестали нести на себе негативный смысловой оттенок. Поступки, которые можно назвать в одном случае доносом, в другом подлостью, в крайнем случае, считаются непрофессионализмом. У исполнителей есть внутреннее оправдание - они действуют "плохо", чтобы, в конечном счете, стало "хорошо".

 

Compromat.Ru ® — зарегистрированный товарный знак. Св. №319929. 18+. info@compromat.ru